С каждым вздохом, с каждым движением я поднимала щетку и чистила зубы, задыхаясь от своих мыслей. Картинки той ночи вновь всплывали в памяти – смех, музыка, яркий неоновый свет в баре.
Я помнила, как я танцевала, как потом появился Джейк. Но как же это могло закончиться? Если я ненавидела его, почему тогда этот момент не вызывал отвращения? Почему я не могла проститься с этим восхищением, которое проскальзывало в душе в те секунды, когда он был рядом?
Я включила душ и почувствовала, как теплые струи воды смывают с меня все переживания. Приятная волна окутала меня, но даже она не могла стереть ту тяжелую ношу, которая сидела у меня на сердце. Я закрыла глаза и потеряла счет времени, просто стоя под потоком воды, словно он мог смыть с меня всю боль.
Ненависть, которую я испытывала к Джейку, казалась слишком яркой, слишком запутанной. Я не могла понять, действительно ли это ненависть или просто способ защитить себя от воспоминаний, которые я не могла вспомнить.
В моем сознании борьба продолжалась – между гневом и смутным влечением, между тем, чтобы забыть и тем, чтобы понять. Как бы мне этого не хотелось, я знала, что не смогу уйти от него. Возможно, в этом и была моя настоящая ненависть – такая слабая, такая уязвимая. Я отвела руки от лица и вгляделась в зеркало. Доставая до глубины своей души, я понимала, что этот бой лишь начинается.
Я вышла из ванной, натянув на себя его футболку. В голове витали смутные воспоминания о том, что же произошло прошлой ночью, но они были обрывочными, как потертая пленка на старом кинопроекторе. Направилась на кухню, где запах готовящейся пищи будил во мне предательский голод. Мой желудок заурчал, требуя еды, но был и другой, более настойчивый голос внутри меня, напоминая о том, что я до сих пор ненавижу Джейка. И всё же, когда я вошла в кухню, сердце забилось быстрее.
Я увидела его обнаженную спину, покрытую легкой испариной, он стоял в одних трусах, сосредоточенно готовив завтрак. Невольно моё тело отреагировало на его близость, и в тот же миг я осознала, как предательское тепло разлилось по моим венам. Я нервно сглотнула, стоя в метре от него. Джейк обернулся, и на его лице появилась лукавая усмешка.
– Есть будешь? – спросил он, вскинув бровь.
Я кивнула, но не могла оторвать от него глаз. Непроизвольно мой взгляд скользнул ниже, к его черным трусам, где с каждой секундой содержимое становилось все более заметным. Я резко отвела глаза и села за стол, чувствуя, как краснею. Джейк положил передо мной тарелку с яичницей и хрустящим беконом.
– Сок будешь? – снова спросил он.
– Да, – ответила я, недоумевая, как он может так спокойно вести себя после всего, что произошло.
– Есть только апельсиновый, – проговорил он, заглядывая в холодильник.
Я не могла оторвать от него взгляд, и каждый этот момент был наполнен неспокойной напряжённостью.
Он вернулся к столу с графином сока. Я кивнула, но мой взгляд снова упал на тот самый бугорок, который невольно вызывал у меня легкое волнение. Я сглотнула, не в силах совладать с собой.
– Ты не мог бы одеться? – хрипло произнесла я, стараясь звучать решительно, но в голосе слышалась нотка смущения.
– А что такое? – с игривой усмешкой обернулся он. – У нас на двоих один образ.
– То есть? – не поняла я, а в голове крутились обрывочные фразы о ненависти и неприязни.
– Ну, я в трусах, а ты без них и в одной футболке, – ухмыльнулся он, поднимая подбородок, словно хвастаясь своей наготой.
