Дыши всем назло - страница 47

«Сестренка, милая, лишь ты одна всегда поддерживала меня. Видит бог, я пытался изо всех сил защитить тебя, отгородить от твоего дурацкого увлечения, но ты, как всегда, шла напролом… И отец не пожалел никого из нас. Не пожалел тебя, хотя ты так яро отстаивала его позицию, надеясь, что он образумится и примет своих детей. Ты ошиблась. Впервые ошиблась», – думал Орлеан, какой раз сглатывая вставший поперек горла комок, закрывая тяжелые от недосыпа, усталости глаза.

– А, к твоему надутому дружку? – ухмыльнулся, наконец, Орлеан, тем самым останавливая направившегося к выходу отца. – Вы просто отличная пара с ним. Не понимаю, почему ты женился на маме, а не на этом примерном семьянине, который угробил свою жену. Или как мне это назвать? Вышел замуж? Уж не знаю, кто там из вас больше ведет себя по-бабски.

– Черт возьми, закрой рот, Орлеан! – выпалил Бен, резко разворачиваясь к сыну, обрадованному такой реакцией. – Собирайся, я сказал. Не испытывай мое терпение.

И вышел, хлопнув дверью.

«Тварь», – выплюнул Орлеан про себя и плюхнулся на кровать, чтобы в сотый раз открыть альбом с фотографиями и полюбоваться на красивую шатенку с самой лучезарной улыбкой, что освещала его темные, наполненные мраком дни. Ее изумрудные глаза при жизни всегда источали надежду и свет, даже на фото оставалась ее позитивная энергетика. Создавалось впечатление, что Адриана сейчас сойдет со страниц альбома, очутится рядом с братом, улыбнется ему, погладит по плечу, успокоит, залечит все раны. Но ее не было. Как не было и утешения, даже малейшей мечты о нем. Не будет также никогда даже похожего на нее человека. Наивная, милая, чистая, преданная своим идеям и близким людям, мечтательная, искренняя. Пожалуй, единственная, ради кого стоило жить дальше. Мир опустел, снова стал темным и жестоким. Сердце никогда не отпустит Адриану, не забудет. Она слишком много сделала для брата, чтобы он оставил память о ней в покое.

На фотографию упала слеза.

* * *

– Делла, что случилось? – мама, каким-то чудесным образом оказавшаяся в комнате дочери, выглядела довольно испуганной.

Еще бы! Не перепугаешься тут, когда посреди зарождающегося утра внезапно слышишь дикий вопль из комнаты дорогой и единственной дочки. Переполошенная, напуганная до полусмерти мать со всех ног помчалась наверх и обнаружила Делайлу, сидевшей на кровати в холодном поту, тяжело дышавшей и смотревшей в пустоту. Жуткое зрелище, тем более спросонья, когда мало что понимаешь.

Делайла, едва осознав, что все происходит уже наяву, медленно повернула голову в сторону матери, судорожно пытаясь вспомнить, что же такое душераздирающее ей приснилось, но никак не могла – память отказывала, словно сама испугалась ночного кошмара. Или утреннего… Светало уже, в конце концов. И тошнило так не вовремя… Скорее всего, на этой почве и приснились всякие ужасы.

– Просто сон, не волнуйся, – попыталась заверить мать она. – Очень плохой сон…

– Может, ты больна? – Салли приложила руку ко лбу дочери. – Хм, температуры нет.

– Ма-а-ам, – протянула Делайла, – я тебя умоляю. Со мной все хорошо.

Миссис Бертран вздохнула и все же сдалась, встав с кровати. Женщина еще раз поинтересовалась, не нужно ли ей что-нибудь и, получив отрицательный ответ, вышла. Делайла тут же откинулась на подушки и с головой накрылась одеялом. Что же это было? Она вообще ничего не помнила. Только то, что криком хотела остановить незнакомку. Но зачем? Что она желала сотворить? От чего ее понадобилось отговаривать? Все стерлось из головы.