Дыши всем назло - страница 67

Теперь Делайла думала о том, какие легенды о закате рассказывал ей отец, о самом отце и о том, как здорово бы было сейчас снова очутиться с ним рядом и послушать бесконечные истории. Ей даже показалось, что солнце явило в облаках светлый лик папы, и она, совсем того не замечая, начала говорить:

– Эх, папочка, мы так скучаем по тебе, по твоим объятиям и теплым словам, а особенно мама. Я не понимаю, как можно быть таким сильным и выносливым человеком, как можно не сломаться от потери одного из самых близких людей, не умереть от такой ужасной боли самому… хотя я очень часто слышу, как она плачет в своей комнате и взывает к тебе, я ничего не могу для нее сделать, даже успокоить, потому что… – Делайла громко всхлипнула и аккуратно смахнула слезы с глаз. – Потому что я всегда была никчемной трусихой! У меня душа-то тощая, хоть я и пыталась всеми силами это исправить! Я уверена, папа, ты бы сейчас помог нам, успокоил, а особенно ее… Я знаю, ты жив, ты в наших сердцах, и я всегда обращаюсь к тебе за помощью, я готова поклясться – я чувствую твое присутствие! Но, может, ты просто мечта? Мечта, которой не суждено сбыться? Я не знаю… И не подозреваю, как помочь маме. Папочка, прошу, помоги…

Речь ее оборвалась, едва сзади послышались медленные шаги. Она мигом обернулась и еле слышно охнула, вскочив со скамьи, словно ошпаренная, и отскочила как можно дальше. Боги, этот взгляд… он всегда заставляет ее врастать в землю и чувствовать себя в ловушке, в плену, в сетях. Ощущать себя холодной, мертвой и разлагающейся. Сколько лет он учился так воздействовать на своих жертв одними лишь глазами? Темно-карими, почти черными, безумными и лишающими разума.

– Сколько раз ты переспала с моим отцом, чтобы получить это платье? – прошипел сквозь зубы Аавилл так, что мурашки по коже побежали.

Он выглядел угрожающе и разгневанно, взгляд его яростно и жадно ощупывал Делайлу, и уже в какой раз из-за этого она ощущала себя грязной и отвратительной, а животный блеск в его глазах и вовсе заставлял почувствовать на себе порок, еще не совершенный грех. Однако на сей раз Делайла отступать не собиралась, а точнее, просто больше не могла держать себя в руках и выкрикнула дрожащим голосом:

– Что?! У тебя совсем желчью мозги заплыли, Стоунер?!

– Не желчь виновата, – рыкнул Аавилл, приближаясь к остолбеневшей от страха Делайле. – Моя единственная проблема – ты, Бертран.

Поздно спохватившаяся Делла теперь оказалась в цепких объятиях Стоунера и, осознав это, начала изо всех сил вырываться, но разве их силы могли быть равны? По ее телу словно пропустили мощный электрический заряд, она неумолимо слабела.

И Аавилла, надо сказать, ее чудесные попытки очиститься от грязи одновременно забавляли и злили. Мысль о том, что сейчас она попадется в руки его отца, который стоял позади их противоречивой пары и насмешливо наблюдал – собственно, ради этого-то Аавилл и схватил Делайлу, – заставляла его помышлять о настоящей битве за свою игрушку. Аавилл даже немного пугался и не понимал самого себя. Если бы тогда он предпринял все меры предосторожности, сейчас его отец ни о чем бы и не знал, не преследовал ее, не пытался бороться с сыном, но… Черт возьми, так даже интереснее…

– Пусти меня! – истерично кричала Делайла, колотя кулачками по крепким плечам Стоунера. – Научись в первую очередь винить себя, а не других! Ты, отвратительный, избалованный…