– А как ты их различаешь?
– Я просто знаю.
Старуха глянула на Джессику, потом снова на Пола:
– Что тебе снилось вчера? Этот сон стоило запомнить?
– Да. – Пол закрыл глаза. – Мне снилась пещера, очень большая… и вода… и худенькая большеглазая девушка. В глазах ее сплошь синева, белков нет, и я говорю с ней о вас, о том, что встречал Преподобную Мать на Каладане.
Пол открыл глаза.
– А то, что ты рассказывал девушке, исполнилось сегодня?
Пол подумал и проговорил:
– Да, в какой-то мере. Я сказал во сне девушке, что вы явились и отметили меня особой печатью.
– Особой печатью, – выдохнула старуха и вновь бросила взгляд на Джессику, а потом перевела глаза на Пола. – Скажи мне правду, Пол, часто ли тебе случается видеть такие сны, что сбываются после?
– Да. И девушка эта мне уже снилась.
– О? Так ты ее знаешь?
– Нет, но когда-нибудь я узнаю ее.
– Расскажи мне о ней.
Пол снова закрыл глаза.
– Мы с ней в маленьком укрытии в скалах. Уже почти ночь, но еще жарко, через расщелину в скале вдали виднеется песчаная равнина. Мы… ждем чего-то… мне предстоит встреча с какими-то людьми, я должен уходить. Она испугана, но скрывает свой страх от меня, а я волнуюсь. Она говорит: «Расскажи мне о водах своего мира – Усул». – Пол открыл глаза. – Ну, разве не странно? Имя моего мира – Каладан. Я никогда не слыхал о планете, которая называлась бы Усул.
– Ну, и это все? – поторопила его Джессика.
– Нет. Но может быть, она звала меня этим именем, я только что подумал об этом. – И Пол снова закрыл глаза. – Она просит меня рассказать ей о водах. Я беру ее за руку. И говорю, что прочту ей стихи. И я читаю ей… только приходится пояснять некоторые слова… пляж, и прибой, и водоросли, и чайки.
– А какие стихи? – спросила Преподобная Мать. Пол открыл глаза.
– Одну из грустных тонических поэм Гарни Холлика.
За спиной Пола Джессика начала:
Помню соленый дым костра на берегу,
Тени густые под соснами…
Чистая, ясная твердь…
Чайки сгрудились на траве,
Белеют на зелени…
А ветер ерошит сосны,
Колышет тени,
Чайки взмахивают крыльями,
Взлетают.
И вдруг небосклон переполнен криками,
А ветер метет по пляжу,
Вздымает и рушит прибой.
И я вижу – костер наш
Испепелил водоросли.
– Да-да, именно это, – подтвердил Пол.
Старуха долго глядела на Пола, а потом сказала:
– Молодой человек, как проктор Бинэ Гессерит я ищу среди людей Квизац Хадерача – мужчину, который истинно подобен каждой из нас. Твоя мать считает, что ты можешь стать им, но она смотрит на тебя глазами матери. Такую возможность не исключаю и я – только возможность, не более.
Она замолчала, и Пол понял, что она ждет его слов. Но промолчал.
Наконец она произнесла:
– Ну как хочешь. Ты глубок. Я уверена в этом.
– Я могу идти? – осведомился он.
– Разве ты не хочешь, чтобы Преподобная Мать рассказала тебе кое-что о Квизац Хадераче? – спросила Джессика.
– Она уже объяснила мне, что все, кто пытался им стать, погибли.
– Но я могу намекнуть на причины неудачи, – сказала Преподобная Мать.
«Она говорит – намекнуть, – подумал Пол. – Значит, она на самом деле не знает». И сказал:
– Намекайте.
– И будьте прокляты, – сухо усмехнулась старуха всей сеткой морщин на лице. – Правильно то, что изменяет правила.
Он удивился. Она говорила о таких элементарных вещах, как напряженность значения. Неужели она думала, что мать ничему не учила его?
– И это намек? – переспросил он.
– Мы здесь не для того, чтобы играть в слова и болтать об их смысле, – отрезала старуха. – Ива покоряется ветру и процветает, и однажды на пути ветра оказывается много ив. В этом предназначение ивы.
