Джамбудвипа - страница 29

И я дождался. Ты точно ничего об этом не слышал? Все газеты тогда писали. Нет? – Виктор сидел, не отрывая взгляда от Ричарда, и ловил каждое его слово. Теперь он понимал почему этот старик так странно себя ведет, – Двадцать шесть лет уже прошло, а будто это вчера было. Восемнадцатое октября одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Слушание началось в одиннадцать тридцать. Пока разошлась привычная судебная суета организации процесса, пришел его опоздавший адвокатишка, полицейские стали чуть менее осмотрительнее. Судья монотонно зачитывал материалы дела. Я сидел и пялился в потолок, разглядывал люстру в зале с отрешенным видом. Все кругом думали, что я сошел с ума и мне все равно. Как они ошибались.

Дождавшись подходящего момента, я плавно поднялся со своего места и направился по проходу, к убийце моей семьи. В руке у меня был самый обычный простой карандаш. Я подошел к изумленному пуэрториканцу, одной рукой взял его за затылок, а второй всадил ему в глазницу карандаш. Мне повезло, и мой план удался, я попал ему в мозг и теперь, это мясо дергалось в конвульсиях, медленно подыхая, на глазах у почтенной публики. Полицейский, на глазах которого это все произошло, оправившись от шока достал пистолет и велел мне не шевелиться с места. А мне и не нужно было. Я сделал свое дело. Я медленно опустился на колени и, подняв руки вверх, сложил их за головой. В зале суда творилось невообразимое, только я ничего не слышал. Я до сих пор помню предсмертный взгляд этого отброса его единственным глазом, но не помню последний взгляд своей жены.

– Я не знал, извини, – Виктор отпил остывший кофе, чтобы сбить ком в горле от услышанного.

– Никто не знал. Если бы меня спросили, сделал бы я так же? Отвечу, не задумываясь: да! Потом уже были слушания по моему делу, тюремный срок за особо жестокое убийство сроком на одиннадцать лет, я вышел на десятый год, учли мое хорошее поведение.

– Мужик, ты сидел в тюрьме за убийство?! – Виктор явно не ожидал такого поворота событий.

– В тюрьме меня никто не трогал, все знали мою историю и даже уважали мой поступок. А мне было все равно. Эти десять лет прошли как в тумане. Мне даже дали там кличку – «Безбожник», такая себе издевка над доктором теологии, нарушившего заповедь «Не убий». В тюрьме очень быстро выявляют твою настоящую суть. А кто был я? По сути я имел квалификацию человека, изучающего божественную природу вещей, но Бога для меня не было. Заигравшись в красивую жизнь, я быстро упустил из виду важное правило – мы тут все временно. За десять лет я многое осмыслил и понял. Выйдя на свободу, я увидел, что блага моей прежней жизни улетучились безвозвратно. Дом был продан за неуплату, с работы меня конечно же уволили; представляю, как радовался тогда жирный Хэджес моему карьерному провалу. Единственное, что осталось – этот фургон. Я давал его сестре, для путешествия к морю, и он все это время, пока я сидел в тюрьме, был у нее. На нем мы со Скаем и Кэтрин ездили по разным местам, посещали разные достопримечательности.

Когда ты выходишь из тюрьмы, ты никому не нужен, – Виктор согласно закивал в ответ, – Я превратился в бездомного бродягу, ночевавшего в фургоне в спальном мешке. Жил под мостом, вместе с другими бездомными, питался, чем придется, начал выпивать. Меня сестра вытащила из этой пропасти. Сначала заставила вылечиться от алкоголизма, помогла оформить пособия, потом купила мне тот домишко. Он конечно не Белый дом, но для меня сойдет. Так я сидел в той норе, отшельником, десять лет, пока ты не постучал в дверь и не предложил ехать в Мексику. Знаешь, почему я так быстро согласился?