– Один?
– Он не оставлял меня ни на минуту.
– Но позволил посмотреть на снимки?
– Он изо всех сил старался, чтобы я их не увидел. Но ваша уборщица отлично вымыла окно.
– Ты их все видел?
– Ну, я не очень понял, мертв тот парень или же без сознания.
– Поэтому ты и развел меня по поводу службы в Корее.
– Я люблю понимать, что происходит. У меня страсть к знаниям.
К ним подошла официантка, уставшая женщина лет сорока в тапочках и форменной рубашке цвета хаки с завязанным узлом галстуком. Петерсон заказал тушеное мясо, Ричер решил последовать его примеру, но попросил принести потом еще кофе.
– Как долго ты прослужил в армии? – спросил Петерсон.
– Тринадцать лет.
– И был военным копом?
Ричер кивнул.
– Прошел медицинскую подготовку?
– Ты поговорил с пассажирами автобуса.
– И с водителем.
– Ты меня проверял.
– Естественно. Очень тщательно. Как ты думаешь, что еще я мог делать столько времени?
– И ты хочешь, чтобы я провел ночь в твоем доме.
– А у тебя есть местечко получше?
– Там ты сможешь за мной присмотреть.
– Ну, это ты сказал.
– Почему?
– Есть причины.
– Не хочешь сообщить, какие?
– Потому что у тебя страсть к знаниям?
– Наверное.
– Сейчас я могу тебе сказать только, что мы хотим знать, кто приезжает и уезжает из нашего города.
Петерсон замолчал, а через минуту официантка принесла их заказ – огромные тарелки, доверху наполненные пюре и мясом с соусом. Кофе сварили час назад, и он не отличался особым вкусом, зато был крепким.
– Чем именно ты занимался в военной полиции? – спросил Петерсон.
– Что приказывали, тем и занимался, – ответил Ричер.
– Серьезные преступления приходилось расследовать?
– Пару раз.
– Убийства?
– От попыток до серийных.
– Насколько хорошую медицинскую подготовку ты получил?
– Беспокоишься по поводу здешней еды?
– У меня тоже страсть к знаниям.
– На самом деле я прошел весьма поверхностную подготовку. Просто я пытался успокоить стариков и помочь.
– Они хорошо о тебе отзывались.
– Не верь им, они меня не знают.
Петерсон ничего не ответил.
– Где нашли мертвого парня? – спросил Ричер. – В том месте, где полицейская машина закрывает выезд из боковой улицы?
– Нет. Там не то. Труп находился в другом месте.
– И убили его не на той улице.
– Откуда ты знаешь?
– На снегу нет крови. Если нанести кому-то смертельный удар по голове, скальп неминуемо пострадает и будет очень много крови. Там была бы лужа в целый ярд диаметром.
Петерсон молчал целую минуту, потом спросил:
– Ты где живешь?
Трудный вопрос. Впрочем, не для Ричера. Как раз для него ответ не составлял никакой проблемы. Он не жил нигде, и так было всегда. Ричер родился в семье действующего военного офицера, в берлинском госпитале, и с того самого дня, как его вынесли оттуда завернутым в одеяло, болтался по всему миру, переезжая с одной военной базы на другую, его всегда окружали только дешевые вещи, заказанные по почте, а потом он сам поступил на службу и продолжал жить по тем же правилам.
Самым долгим периодом стабильности стала его жизнь в военном училище в Вест-Пойнте, но ему не нравились ни Вест-Пойнт, ни стабильность. Уволившись из армии, он продолжал путешествовать по стране, потому что ничего другого не умел, а еще это оказалось привычкой, с которой ему не удалось справиться.
С другой стороны, он не слишком сильно старался.
– Я кочевник, – ответил он.
– У кочевников имеются животные, – возразил Петерсон. – И они перемещаются с места на место в поисках пастбищ. Это определение.
