Матросы общались, рассказывали о своих семьях. Я же погрузился в раздумья. Мне хотелось вспомнить все, что происходило в тот день. Но как я ни старался, сделать мне этого не удалось.
Мой помощник Ларри заметил, что я погрустнел, и чтобы хоть как-то поднять мне настроение, громко произнес:
– Братцы! А не рассказать ли вам анекдот про диких амазонок? Мне о нем поведал один мой приятель с Тортуги!
Он только начал рассказывать, как вдруг мне стало нехорошо. Вот оно! То самое чувство! Я как будто снова был поражен молнией. От испуга я выронил из рук стакан с вином, тот вдребезги разбился. Матросы переглянулись. Никто не промолвил ни слова, всем казалось, что я просто много выпил. Но я-то знал, что сейчас должно было произойти. Я вспомнил это. Как раз тогда, когда Ларри начал рассказывать свой анекдот, в каюту влетел Томас и сообщил о шторме.
Я вскочил с места и уставился на дверь. Вокруг воцарилось молчание. Взгляды матросов были устремлены лишь на меня. Все будто вмиг протрезвели. Мое сердце бешено колотилось и казалось, что все слышали его стук. Дыхание стало учащенным, струйка пота стекала по лбу и почти коснулась ресниц.
Я замер в ожидании. Но ничего не происходило. Томас все не появлялся. Очевидно, я что-то напутал. Быть может, все вообще происходило иначе? Я даже забыл о том, что в каюте находился не один. Люди ждали объяснений, пронзая меня любопытными взглядами.
Я посмотрел на них и решил, что не стоит рассказывать о своих опасениях. Они решат, что я спятил.
Вместо этого я произнес:
– Я слишком много выпил, да и здесь ужасно душно.
Все же, не дождавшись Томаса, я немного успокоился. Выходит, пронесло. Томас не сообщил о шторме, значит, мне удалось его избежать.
Выходит, я принял верное решение об изменении курса? Хотелось бы, чтобы это было так.
Но вдруг Ларри произнес:
– Сэр, вы неважно выглядите. Вам нужно на воздух…
Он не успел договорить, так как именно в эту секунду дверь в каюту распахнулась, и на пороге я увидел испуганное лицо Томаса. Кровь застыла в жилах. Что он сейчас скажет?..
– Сэр! Мистер Уайт! – кричал старпом. Я смерил его испуганным взглядом. – Шторм, сэр! Я не знаю, как это произошло…
Теперь Томас не смог закончить свою фразу, так как в мгновение судно так резко накренилось, что и я, и все члены моей команды, включая старпома, попадали со своих мест. Вся посуда слетела со стола. Кто-то вскрикнул от боли. Это был матрос Джим. Он ударился головой о деревянную переборку.
Теперь-то память вернулась ко мне. События начали развиваться настолько стремительно, что я уже никак не мог повлиять на печальный исход. Теперь мне оставалось вновь пережить это страшное крушение и постараться спасти хоть кого-нибудь из членов своей команды.
Томас поднялся первым, затем помог встать на ноги мне. Матросы уже выбежали наверх и принялись за работу. Мы с Томасом поспешили за ними.
Вы бы знали, что творилось на палубе – картина была ужасающей. Еще несколько часов назад на небе не было ни облачка, вовсю светило солнце. Но сейчас все выглядело таким зловещим. Вокруг все почернело, небо было хмурым и изливало на нас все свои соки. Волны поднимались так высоко и так резко ударялись о палубу, что я понял одно: трагический конец неизбежен.
Корабль постоянно кренился с одного бока на другой, не давая матросам возможности выровнять паруса. Рулевой Терри и вовсе не справлялся с управлением. Прежде чем мы с Томасом успели вступить на палубу, хлесткая волна подхватила нас и с силой отнесла к противоположному борту, об который мы одновременно ударились и вскрикнули от боли.
