А за окнами похоронного дома шел проливной дождь, и казалось, этот дождь будет лить и лить, пока не зальет всё вокруг и всё не уйдет под воду.
Отряхнув сложенные зонтики, в похоронный дом входили новые люди. Было много молодежи и детей. Было и несколько мне знакомых лиц – сотрудников госпиталя. Но большинство пришедших я не знал.
– Майкл был отличным парнем, добрым и скромным, честным и веселым, – говорил раввин. – Но Всевышний так рассудил, решив забрать Майкла от нас к Себе. И теперь весь Дом Израиля страдает, потому что Майкл больше не с нами. Ведь уход даже одного еврея – это трагедия для всего народа, и теперь наш народ разрушен, как некогда был разрушен наш Храм…
Раввин то и дело умолкал, его голос все чаще дрожал, было видно, что ему сейчас очень трудно все это говорить и подбирать слова утешения, потому что перед ним, завернутый в белую материю с вышитой серебристой звездой, стоял гроб, в котором лежал двадцатилетний парень.
Плачь, раввин, плачь! Ищи слова нашего примирения с жизнью и с Богом. Тебе тоже трудно сейчас. Потому что нет ответов у нас – за что и почему гнев Божий порой к нам так силен и страшен, сильнее Его великой милости к нам…
После молитвы мужчины подошли к стоявшему на тележке гробу и медленно покатили его к распахнутым наружным дверям, туда, где лил нескончаемый дождь.
Джен вели за гробом под руки две женщины. Она так кричала, что у меня до сих пор (даже когда я пишу эти строки) стоит в ушах ее крик и я вижу ее изуродованное мукой лицо.
Черное платье и распахнутый плащ съехали набок, черная шляпка слетела с ее головы в лужу. Джен наклонилась, чтобы шляпку поднять, затем вдруг села на корточки и кричала, кричала, обхватив голову руками.
Майкл! Майкл!..
Я пытался разузнать об этой трагедии все, что мог. Складывалась вот такая картина.
В тот злосчастный день Майкл вывихнул себе руку, поэтому за рулем его машины оказался Френсис. Водительские права у Френсиса были, но опыт вождения – минимальный. Они возвращались ночью из какого-то клуба в Гарлеме. Погода была дождливая, дорога скользкая. Вот парень и не справился с управлением. Причем скорость он не превышал, скрытая камера перед поворотом на Третью авеню показала, что «Тойота» Майкла ехала на допустимой скорости. На повороте водитель резко притормозил, машина пошла юзом, и ее, развернув, бросило на встречную полосу, по которой ехал автобус…
Френсис и Фрэя сидели спереди, были пристегнуты ремнями, вдобавок их уберегли воздушные мешки. А Майкл – сзади, пристегнут не был.
Френсис был абсолютно трезвым – ни алкоголя, ни травы, никакой другой наркотической дряни в его крови не обнаружили.
В общем, никто не виноват. Никто. Нет виновных. Так бывает. Но один – в могиле, а другой – в следственном изоляторе тюрьмы.
Возможно, обвинений Френсису не предъявили бы и его, недолго подержав и во всем разобравшись, освободили, если бы… он вдруг не заявил, что умышленно убил Майкла! И стал доказывать следователям, что намеренно создал аварийную ситуацию, специально развернул машину так, чтобы попасть под автобус и чтобы Майкл погиб.
Зачем он это сделал? Каковы мотивы? Якобы на почве ревности – ревновал Фрэю к Майклу. Еще Френсис уверял, что он член банды «Латин Кингз».
Допрашивают Френсиса, пытаются определить степень его вменяемости и разобраться, что в его словах правда, а что нет. Допрашивают Фрэю. Прокуратура запросила в нашей клинике распечатки записей моих сессий с Френсисом. Так что следователи теперь читают всю его историю за последний год, как он хотел вступить в банду, резал себе руки и играл в панк-группе.
