– Тук-тук-тук. Можно на огонёк? – в подсобку заглянул Билли.
Барри свернул документы в трубочку и попытался приветливо улыбнуться. «А вот и Хранитель», – подумал он.
– Угощайся, Билли! – Патрик протянул ему надкусанный ломтик, с которого потёк сыр.
– Э нет, Патрик, только овощи, что и вам рекомендую. Ну, вижу – всё в порядке, я пойду. Дел много.
Как только Билли скрылся, Патрик засмеялся с набитым ртом:
– Ага, овощи, как же!.. Небось опять пошёл стейки лопать.
Барри молча прожевал кусочек пиццы и отправился на четвёртый этаж за ответами.
Полученная информация не укладывалась в голове. Ему было необходимо понять.
* * *
– Джесси?.. Эй, проснись. Джесси. Джесси!.. Джесси, проснись!
Он не пришёл в себя тем вечером. На четвёртом этаже никого уже не было, а в палате, как всегда, было темно. Они оставили больного пристёгнутым.
Барри немедленно проверил пульс. Очень слабый, но стабильный. Дыхание было ровным. Казалось, он спал, вот только глаза были закрыты наполовину. На этот раз они имели цвет фосфора, что выглядело весьма жутко.
– Вы как будто специально это сделали, чтобы он не заговорил, – сказал Барри сам себе, но обращаяськ доктору Саннэрсу. Он придвинул ржавый стул к постели и сел рядом. – Как же о многом мне хочется спросить тебя… Но я даже не представляю, что с тобой и как это исправить. Я плохой врач.
Барри внимательно смотрел на Джесси. Он обратил внимание на подушку: та вся была в тёмных пятнах. Он предположил, что это кровь, учитывая всё, что тут происходит. А затем увидел на горле больного длинный, неприятного вида шрам.
– Вот же чёрт! – Барри немного откинул его волосы, чтобы лучше рассмотреть.
Это было сделано намеренно. Очевидно, рана была рваной и долго открытой. Плохо зажили края, а затем по ним прошлись кривым швом. Странно, что Барри не заметил этого ещё в первую встречу: шрам довольно сильно бросался в глаза. Барри осторожно повернул голову Джесси немного в сторону. За ухом у того были вырезаны хорошо различимые цифры 39/41.
– Что бы это могло значить?
В дверь тихо постучали, и Барри выпрямился на стуле, делая вид, что пишет в блокноте.
– Открыто!
Это был Чарли. Он осторожно заглянул внутрь и, убедившись, что опасности нет, быстро зашёл, стараясь не шуметь.
– Патрик сказал, что ты здесь, – говорил он шёпотом, боясь, что Джесси придёт в себя, даже будучи пристёгнутым.
– Чарли, мне бы только знать, с чем работать. С чего начать, насколько плохи его дела…
Немного потоптавшись, Чарли устало прислонился к двери, бросив печальный взгляд на пациента.
– Ты хороший человек, Барри Мэлтон. Но, какими бы благими ни были твои намерения, ты не сможешь ему помочь. Проявленные внимание и забота, несомненно, скажутся на его самочувствии и настроении, но ты не должен препятствовать всему этому. После всего… что было… хорошая еда, тепло, яркий свет могут убить его быстрее любых препаратов. У него химический ожог внутренних органов, это для начала. И он живёт с этим довольно долго, не знаю как. Ты просто сделаешь хуже. А я не хочу, чтобы на тебя это потом повесили. Я предупредил.
Чарли опустил взгляд, а затем немедленно покинул палату в самых расстроенных чувствах. Барри показалось, что это было похоже на чувство сожаления и вины. Это было отвратительно. Бесчеловечно. И он не мог представить, какие мучения переживает его пациент. А он так смело дал ему йогурт. Не подумав.
