– Они считали, что лучшее, на что я годен – это быть шахтёром.
– Во-о-от, значит, как. – Задумчиво протянул мужчина. – Ты ведь знаешь, Джон, что должен будешь сдать экзамены, чтобы стать кадетом?
– Знаю… – Опустил голову разочарованно.
Мужчина некоторое время подождал, когда Джон сам раскроет ему свой план, но, поняв, что тот не собирается отвечать развёрнуто, снова задал наводящий вопрос:
– Ну-у-у… И как ты собираешься сдать экзамен, не умея биться?
– Я внимательно следил за тренировками Дина, сына моих воспитателей, и попробую сделать всё так, как он говорил.
– Знаешь что, Джон Арин, сын шахтёра, пробуют неудачники, остальные делают. А получится или нет – это уже дело второстепенное. Так что, ты уж делай всё, как там говорил учитель, уроки которого ты подслушивал, и дай бог, добьёшься своего. – На лице мужчины нарисовалось подобие улыбки, а голос отдавал спокойствием, будто он благословлял Джона на его затею.
Из-за града вопросов, которые посыпались на Джона от незнакомца, он уже начал было относиться к нему с предостережением, но одна короткая фраза в конце, сказанная с улыбкой, целиком и полностью изменило его мнение. Однако самым ценным для Джона стали даже не слова, а его одобряющий взгляд без намёка на укор или насмешку.
– Меня, кстати, звать Николас Кольт.
– Кольт? – Удивился Джон фамилии, которую раньше ему уже доводилось слышать.
Однажды Джон работал во дворе и через открытое окно услышал, как Эшли и Рон Роллены говорили о неком безумном Кольте, которому взбрели в голову сумасшедшие мысли. Какие это были идеи – Джон так и не смог расслышать, но из тона голоса понял, что Кольт – весьма неприятная личность, из-за которого страдает не только семья Ролленов, но и многие богатые семьи в их городе. Тогда Джон представил себе этого безумного Кольта как злобного человека с сумасшедшей, маньяческой улыбкой и сумасшедшими глазами, и сейчас был сильно удивлён, увидев стройного и высокого мужчину приятной внешности, у которого на макушке начали проступать несколько седых волос, добавлявшие в его облик, однако, не старости, а мудрости.
– А-а-а, уже слышал моё имя, – догадался Николас.
– Доводилось, господин.
– И что же ты обо мне слышал?.. Хотя, это и не важно. Обо мне постоянно что-то говорят, зачем мне знать всё. Садись-ка ты в повозку. – Сказал он, хромая на одну ногу пошёл к карете, уселся сам и показал на свободное место рядом. – И выброси этот кусок корма для скота, люди не должны таким питаться. – Не сказал, а прямо-таки приказал, отчего Джон сам не заметил, как выбросил хлеб на землю со словами:
– Да, господин.
– Да не на землю! Разве так мусорят? – Возмутился Кольт, не успел чёрствый батон долететь до земли.
Джон подобрал хлеб, увидел, что вдоль дороги стоит что-то, похожее на урну, выбросил туда и посмотрел на Николаса Кольта глазами, ждущими одобрения, будто отчитывался о выполненном задании. Кольт же продолжал ждать, пока собеседник усядется рядом с ним в карете. Делать было нечего, Джон сел на свободное место рядом с новым знакомым, и только спустя пять минут решился спросить:
– Куда мы едем, господин Николас?
– Завтракать. Я каждое утро обхожу свои владения, а потом возвращаюсь на завтрак.
– Ваши владения? – Округлил глаза от удивления. – Так, значит, весь этот город…
– Да, моя земля. Ещё лет пятнадцать назад тут ничего не было. Такое красивое место с благородной почвой, всё здесь приедается легко – и пшеница, и розы, но никто до меня не додумался обосноваться тут. Удивительно!.. – Сказал с действительным удивлением и тоном, каким произносят законченную мысль, на секунду замер с открытым ртом и решил развить предложение, – сказал бы я, но нет в этом ничего удивительного. Основать город и набрать рабочих – это ведь труд, а трудиться мало кто желает.
