За ровным длинным язычком пламени Данила увидел глаза. Это был взгляд Вики. Она, не мигая, молча, наблюдала за ним, чего-то терпеливо ожидая. Мысленно прикрыв за собой воображаемую дверь, Дэн вернулся в нормальное состояние. Руки сами потянулись к ноутбуку. Документы, скопированные с аппарата Влада, находились в отдельной папке. С ними нужно было разобраться. Возможно, это прояснит ситуацию, и станет понятен мотив, приведший к смерти высокого мужчины в сером плаще у станции метро «Волгоградский проспект».
Дэн отметил четкий порядок, с которым были названы и отсортированы все документы, скопированные из коммуникатора Шитикова. Даже просматривая их впервые, можно было легко ориентироваться среди множества папок и файлов. У Влада явно был аналитический склад ума. Судя по прочитанным отрывкам, хозяин записей не только собирал данные, но и скрупулезно перепроверял их, делая ссылки на другие источники. Мужик глубоко копался в прошлом, аккуратно срезая слой за слоем и проявляя при этом маниакальную щепетильность.
Глоток остывшего зеленого чая показался админу удивительно приятным. Знакомые нотки вишневого привкуса, словно встреча со старым приятелем, пробудили потребность общения. Немой собеседник был по ту сторону монитора. Собранное Владом, было не просто интересным. Чтение увлекало.
Постепенно Дэн понял, что все началось с простого любопытства. Шитиков решил покопаться в истории своей фамилии. Он, как и большинство его предков, были из поселка Каменка на реке Мезень, впадавшей в Белое море. В отдельной электронной папке лежали копии страниц церковных книг севера, где упоминалось о рождении кого-то из Шитиковых. Даты этих записей уходили в прошлое. Самая ранняя говорила о рождении Трофима Шитикова в 1715 году, сына рыбака Фрола и домохозяйки Марфы. Только, вот свела его судьба с датчанином Берингом. Об этом говорилось в нескольких копиях писем от Трофима. Они лежали в папке с названием «Начало».
Совершенно непохожие на современные тексты, послания Трофима были написаны в необычной манере уважения к адресату. Читая чужие строки, написанные три века назад, Данила чувствовал какую-то гордость. Современное общение упростилось до такой степени, что в каком-нибудь «чате» сразу трудно было понять, кто автор. Мужчина или женщина. Подросток или зрелый человек. В старых письмах все было иначе. За каждой фразой Трофима виделся настоящий мужик, который со сдержанной радостью говорил о походах к неизведанным берегам. При этом искренняя любовь и уважение ко всем близким не скрывалась. Он писал, зная, что его письмо неграмотным родителям будет читать дьякон. Трофим не забывал остальных родственников, просил всем кланяться. Это была семья. Они рождались и умирали в одном месте. Жили вместе, деля поровну и хлеб, и горести. Этой целостности можно было позавидовать. Теперь семьи были иными.
Дэну стало совестно за свою манеру общения с отцом. Эдик был своим парнем, над которым и пошутить было не грех. Он совершенно не вписывался в образ бородатого главы семейства, который и сам жил по строгим правилам, и от близких требовал того же. Конечно, Эдик помогал единственному сыну всем, чем мог, но выглядело это как-то понарошку. Даниле всегда хотелось иметь серьезного отца, которого бы он побаивался и любил. Чтобы все было по-мужски, сильно, как у Трофима к своим родителям.
