Дюпен продолжал попыхивать сигарой. Выражение его лица осталось неизменным.
– Вы говорите, двумя разными почерками?
Я кивнул.
– Да. Принадлежащими Элизабет и Генри Арнольдам.
Дюпен оценивающе рассматривал стопку писем. Дым сигары вился вокруг него, словно таинственный туман.
– Что же вам известно об Элизабет и Генри Арнольдах? – спросил он, устремив на меня взгляд готового к прыжку кота.
– Немногое, – осторожно ответил я. – Только то, что удалось узнать из этой переписки. Они были мужем и женой и играли в лондонских театрах.
Глаза Дюпена слегка сузились.
– Крайне странно, что этот ларец и письма вам отправили с таким необъяснимым запозданием, если это действительно было завещано вам приемным отцом. Там не было записки от него?
– Нет. Только письмо от миссис Аллан.
– Оно еще у вас?
– Да, но я не догадался прихватить его с собой.
– Я хотел бы его увидеть.
Дюпен пробежался пальцами по краю шкатулки и склонился, чтобы заглянуть внутрь.
– Довольно большое вместилище для столь незначительного груза, – пробормотал он, прежде чем усесться обратно и сделать глоток коньяку.
Я пожалел, что выпил свой бокал так быстро, но не хотел выглядеть чревоугодником, попросив еще один.
– Позвольте мне говорить прямо, Дюпен, – сказал я. – Я считаю, что эти письма – подделка, изготовленная злокозненной миссис Аллан, чтобы я терзался предположениями, будто имею какое-то отношение к описываемому в них скандалу. – Из груди моей вырвался вздох. – Одно дело – лишить ребенка наследства, и совсем другое – обременить его таким странным достоянием. Да, моему приемному отцу была известна моя страсть к загадкам, но он никогда не пытался поощрять во мне интеллектуальные наклонности. Не верится, что это было отправлено мне по его воле.
– И вы думаете, что вдова Джона Аллана хочет причинить вам боль, послав вам шкатулку с поддельными письмами?
Дюпен стряхнул пепел с сигары и затянулся ею, пока она не вспыхнула багровым, точно глаз демона, завораживающий и злой. Я действительно был уверен в этом, но, сформулированная Дюпеном, эта мысль прозвучала крайне глупо.
– Прочтите письма, и вы увидите, что я имею в виду.
Дым сигар и ароматизированных свечей в канделябре начал угнетать меня. Накатила нестерпимая слабость.
– Благодарю вас за ужин, но я ужасно устал. Не продолжим ли мы завтра, например, в одиннадцать?
– Конечно, – ответил Дюпен, не сводя с меня глаз. – Оставьте письма у меня, я хотел бы прочесть их.
* * *
Оказавшись снова у себя, я постарался успокоиться, написав письмо Сисси, но не смог сказать ей ничего такого, что не взволновало бы ее. В окна начал стучать сильный дождь, и меня пробрал озноб. Чувствуя себя вконец расстроенным, я лег в постель, но сон ускользал от меня. В воздухе распространился холод, и с замиранием сердца я почувствовал чье-то присутствие в комнате. Нечто, явившееся ко мне, источало смертоносные мистические испарения, они становились все гуще и ярче, точно вспышка молнии, пойманная и застывшая в грозовых тучах. Потом в голубом тумане показался светящийся красный глаз – одинокий огненный глаз, гипнотизирующий и полностью подавляющий волю. Простыни опутали меня, словно щупальца какого-то сверхъестественного существа, и, пытаясь вдохнуть, я гадал, увижу ли когда-нибудь опять мою дорогую жену. Погружение в ничто оказалось бесконечным, но вдруг чары рассеялись сами собой, и глаза мои распахнулись…
