Лика была так возмущена этими взглядами, что даже не заметила, как Нейман остановился. Не успев сдержать шаг, она врезалась ему в спину.
– Осторожно! – он придержал ее за локоть. – Мы пришли.
Он открыл перед ней дверь кабинета, и Лика не сразу поняла, куда попала. В первый момент ей показалось, что это комната внутренней службы безопасности, где охранники следят за персоналом через камеры видеонаблюдения. Окна здесь отсутствовали, а три стены занимали экраны, транслировавшие статичные, на первый взгляд, цветные картинки. Единственной мебелью, которую Лика увидела, оказались пара эргономичных кресел на колесиках и пульт со множеством кнопок и тумблеров.
– Это ваше рабочее место, – заявил Нейман, глядя на обескураженное лицо девушки.
– Но я…
Он ее оборвал.
– Да, я знаю, кто вы. И зачем вы здесь – тоже знаю. Но вы же не думаете, что я в первый же день допущу вас к физическому контакту с объектом? Веры очень негативно реагируют на незнакомцев. Особенно те, у которых и так под боком куча вооруженных людей. Садитесь, – он широким жестом указал ей на одно из кресел и сам опустился в соседнее. – Начнем с малого.
Лика молча подчинилась. Только теперь она поняла, что часть экранов показывает внутреннюю обстановку какого-то дома. С них хорошо просматривались спальня, тонувшая в полумраке задернутых штор, просторная кухня, детская со множеством игрушек, разбросанных по ковровому покрытию, и еще какие-то помещения. Часть камер показывала этот же дом снаружи, а еще несколько были расположены в небольшом парке и вдоль песчаного пляжа.
– Несколько месяцев назад один из веров Химнесса дал согласие на участие в долговременном эксперименте, – продолжил Нейман, когда она села. – У этого эксперимента двойная задача. Первое: изучить механизм поведения веров, выяснить связь их эмоций и инстинктов, и доказать или, наоборот, опровергнуть возможность существования с людьми.
– Это тема моей научной работы.
– Я знаю, – Нейман слегка усмехнулся. Так, словно ее слова не имели значения. – Смотрите.
Он указал на три монитора, которые Лика сначала не заметила. Они были расположены в самом низу, над пультом, и сейчас на них фиксировались чьи-то жизненные данные, начиная от частоты пульса и заканчивая процентом кислорода в крови.
– На сегодняшний день мы ведем наблюдение за тремя особями. Одна из них – человеческая женщина, Евангелина Воронцова. Есть причины подозревать, что связь с вером, особенно вынашивание его ребенка, вызвало в ее организме небольшие мутации. Второй объект – Лукаш Каховский, вер первого поколения. Вы изучали опыты по биотрансформированию?
– Конечно.
– Он единственный, кто выжил после них и приобрел эту способность.
Лика оторвалась от экрана, чтобы бросить на профессора недоверчивый взгляд.
– Вы хотите сказать, что…
– Да. Каховский единственный из всех живых существ, кто способен изменять собственное тело. Проще говоря, он превращается в животное, кугуара, в прямом смысле слова. И понять механизм этого превращения – одна из наших важнейших задач. – Нейман на секунду прервался, наслаждаясь впечатлением, которое его слова произвели на девушку. – Да, попытки биотрансформирования изучаются в ВУЗах, но по официальной версии они не дали результатов и потому были прекращены. К тому же Женевская конвенция признала их бесчеловечными. Когда научная комиссия Европейского совета узнала о способности Лукаша, они засекретили эти данные, и сейчас только горстка людей знает об этом. Ну, теперь и вы.
