– Мудрый муж, будет ли у тебя время навестить одну благоволящую тебе особу? – спросил мужчина высоким голосом.
Мардохей вновь кивнул и последовал за ведущим. Тот нырнул в одну из ниш в стене, и они оказались в тесном коридоре. Он недолго вёл его ответвлёнными коридорами, пока они не оказались в небольшом внутреннем дворе двухэтажного дворца. Тени от крыши будто скрывали всё, что здесь происходило или могло произойти. Служитель поклонился и оставил его одного.
Мардохей огляделся. Стены дворца покрывал тянущийся по поверхности светлого песчаника тёмный плющ словно щупальца огромного спрута.
– Старый друг, – проговорил слегка хриплый женский голос и к нему из тайного прохода, скрытого раскидистым растением.
– Царица Кассандана, – Мардохей поклонился, отдав дань уважения той, что носила венец власти.
Высокая, худая женщина с головы до ног укутанная в хлопковый плащ, лицо покрывал полупрозрачный тёмный платок. Мардохей старательно отвёл глаза, боясь и вздохнуть, ведь о красоте персидской царицы ходили легенды.
– Ну вот ты и добрался до царского двора, Мардохей, сын Иаира, сын Семея, сын Киша, который был уведён в изгнание из Иерусалима Навуходоносором, царём Вавилонским… – в голосе не чувствовалось иронии, только указания на то, кем был её собеседник.
– Прибыл, как и велели, – Мардохей вновь поклонился, ожидая, что же скажет та, что поспособствовала его приезду в царский дворец.
– Ты умён и дальновиден, и хорошо служил династии в сатрапии, но стал нужен здесь, – голос, звучавший уверенно, вдруг потерял нотки властности, – сыну нужна помощь, Куруш становится слаб и проводит время в неподобающих для царя развлечениях.
– Вашу красоту не затмит ни одна из женщин, царица Кассандана, ваши дети прекрасны, статны, да будут годы жизни их бесконечными.
Женщина тяжело вздохнула и горько произнесла:
– Муж меня презирает, несмотря на то, что я подарила ему множество сильных и красивых детей, а вот женщину, сосватанную ему из Египта, родившую одного-единственного отпрыска, помнит до сих пор.
Мардохей предпочёл промолчать.
– Куруш слабеет, а Бардия, сын кемтиу*, чрезмерно увлечён вином, импульсивен, хотя он и старший, царь понимает, что ему не удержать власть в одних руках, разойдётся по сатрапиям, местечковым князьям на потеху, а среди них тщеславных полным-полно, на его фоне мой сын, Хашаяр, выглядит выгодно, поэтому мне и удалось уговорить супруга назначить именно его соправителем, а если я была убедительной, то и жену моему сыну он подберёт ту, что поддержит его могущество, – Кассандана умолкла, – но не нравится мне его окружение, как и окружение Бадияра, впрочем, – затем Мардохей почувствовал на себе её пристальный, изучающий взгляд, будто прощупывающий его, – тебе, возможно, будет интересно, учёный муж, люди, что топчутся с ним, из того самого народа, что когда-то так вероломно напали на твой.
Мужчина вытянулся в струнку, мгновенно напрягаясь, и более внимательно прислушался к женщине, значение разговора с которой нужно было читать между строк.
– Стране немало служите, жестоки в меру, исполнительны, – оценила царица.
А Мардохей подумал о том, что Кассандана хочет разбить придворных будущего царя по маленьким враждующим группкам, чтобы те грызлись между собой и ни у кого даже мысли не возникло претендовать на центральную власть. Что ж, умно́. Кассандана хотела противовес нескольких диа́спор, что Мардохей прекрасно понимал. И каждый из приближенных хотел хотя бы немного преференций от того куска пирога, к которому ему будет предоставлен доступ монаршей особой.
