Штора колыхнулась и медленно отъехала назад и присутствующие увидела стоявших на колене придворных и склонившихся в пояс сановника и его дочери. Когда они выпрямились, то Куруш довольно крякнул и лениво сделал пас рукой, приглашая гостей подняться к ним. Кассандана внимательно следила за реакцией сына. Хашаяр скользнул пренебрежительным взглядом по лицу девушки, через мгновение вернулся уже заинтересовано. Свежее, с большими глазами с томно-зелёными зрачками, с тягуче-медовой поволокой во взоре, украшенное алыми губами. Кассандана удовлетворённо улыбнулась, зная, что первое впечатление самое верное.
– Прошу проходить к моему столу и присоединиться к моей трапезе, – покровительственно произнёс Куруш, делая широкий жест ладонью, гостеприимно, но чтобы знали не на равных всё же.
Сановник и его дочь вновь поклонились. Они с почтением, медленно взошли по ступеням и аккуратно присели с обратной стороны. Девушка искоса взглянула на царевича, затем на его мать, а встретившись с той взглядом не сразу отвела свой.
– Приветствую тебя, великий господин, пусть Мардук продлит годы твоей жизни до бесконечности, даруя тебе здоровье, чтобы ты не покинул рабов своих и твёрдой рукой продолжал править нами, принося славу и победы нашей земле! – подобострастно проговорил сановник.
Слуги наполнили кубки присутствующих пьянящим напитком и бесшумно исчезли, продолжая чутко наблюдать за нуждами пирующих, чтобы предвосхитить любое желание царя.
– Добро, добро, – царь, довольно улыбаясь, оглаживал густую бороду, – будем править, вот думаю, сын продолжит дальнейшие победы, стар я стал, устал, – кивком указав на царевича Хашаяра, державшего спину так прямо, как будто проглотил меч.
– Что стар, неправда, – заплывшие глазки чиновника забегали из стороны в сторону, – а вот если устал, то передохну́ть не мешало бы, чтобы вновь вернуться…
Но Куруш уже более не обращал на него внимание, отхлебнул из кубка вина́ несколькими крупными глотками, затем обратился к дочери приближённого.
– Как зовут тебя, дева? – спросил царь.
Девушка взглянула на отца робко и с удивлением. Тот промолчал и не подал ни одного знака.
– Вашти, мой господин, – ответила та твёрдо.
– Прекраснейшая из женщин, значит, – томно, неподобающе для случая проговорил Куруш, не заметив, как хмуро свёл бровь к переносице сановник.
А Хашаяр отметил про себя смелость девушки и плотно сомкнул челюсть оттого, что увидел, как мать плотно сжала пригоршнями ткань на платье.
– И чем же сейчас занимаются в свободное время молодые девы? – проворковал Куруш, Кассандана с опасением взглянула на мужа.
– Заняты наукой вести дом, стать лучшей матерью и самой лучшей женой, – ответила та как будто не понимая, что тон речи царя изменился.
Хашаяр уловил настроение родителей.
– Во дворце обширная библиотека, – произнёс царевич и уловил недоумение в огромных глазах девушки.
– Отец говорит, что женщине следует быть скромной и иметь знаний столько, сколько хватило бы быть достойной мужа, достойной матерью, – заученно ответила та и широкая улыбка осветила и без того прекрасные черты её лица, заставив молодого мужчину почувствовать вожделение.
– Всё так, – решила вмешаться Кассандана, – отец был мудр, взращивая тебя, прекрасную как цветок.
Вашти раскраснелась от удовольствия из-за похвалы царицы и пламенного взгляда царя, сановник же приосанился. Царевичу не понравилось, как при этом могла сейчас чувствовать себя мать.
