То, что она выжила, несмотря на все его старания, словно знак свыше! Она сильная, выносливая, и…притягательная. Он даже облизнулся в предвкушении. Сейчас он не может думать ни о ком кроме неё. Даже образ Ингрид будто выцвел в его памяти и с каждым днём теряет всё больше деталей и красок. Сначала его это испугало, но потом он стал воспринимать это как само собой разумеющееся – ведь столько лет прошло. В те месяцы, что Арина находилась на базе, когда он практически не получал о ней никакой информации, у него словно началась ломка. Он готов был на стенку лезть. Это было какое-то безумие!
Почему она стала так важна для него? У него нет ответа на этот вопрос. Но это теперь не важно, когда она в его руках. Сейчас её тело притягивает его как магнит. Он, наконец, хочет ощутить её кожу под своими пальцами, узнать какова она на вкус. Он хочет услышать её стоны, да! Он обязательно добьется от неё ответной реакции. А Ал пусть катится к чертям, он ему больше не интересен. От одной мысли, что Арина подарит ему много сильных детей, он готов взлететь в небо и проорать, как он счастлив. Как же сложно держать себя в руках! Но надо постараться. Она конечно уже не человек, но шокировать её своей боевой формой он не собирается. Лучше перестраховаться и вколоть себе успокоительное. Да – это правильное решение.
Все мои попытки высвободиться из оков потерпели поражение. И я знаю почему… Несмотря на всю мою бешенную злость на Аарона, после того как он раскрыл свои планы относительно меня, в самую мою глубину проник всепоглощающий страх. Он парализовал меня изнутри, сковал мою ярость, подавил волю. Я в ужасе! Всё моё существо, сосредоточено на малейших звуках, исходящих от входной двери. Я в оцепенении ожидаю своего похитителя.
Шорох, неясный скрежет. Моё сердце начало отбивать бешеный ритм. Дверь распахнулась, и я вижу его: хозяина положения, похитителя чужих жён. Его глаза горят алчным огнём, точёные крылья носа раздуваются, с жадностью втягивая воздух. Меня прошибает холодный пот, а в глазах на секунду темнеет. Хочется или сжаться в комок или наоборот сражаться до последнего вздоха, но мне недоступно, ни одно из этих действий: я распята на кровати как для жертвоприношения. Впрочем, это оно и будет. Жертвоприношение моей женской чести, свободы, человеческого достоинства. Смотрю на него, не отрываясь, как жертва смотрит на хищника, улавливая малейшие движения его мышц.
Это как мгновение до смерти. Я знаю, что после это буду уже не я. И мне хочется умереть сейчас, вот в эту секунду «до». Потому что потом, я просто не смогу посмотреть Алану в глаза. Я даже в свои глаза посмотреть не смогу! Господи, за что?!
Секунда и Аарон навис надо мной, обдав своим терпким отталкивающим запахом. Из его груди непрерывно исходит странный звук: словно басовитое урчание кота вперемешку с клёкотом и этот звук настолько чужероден, что рождает во мне только страх и отвращение. Я хочу закрыть глаза, отгородиться от него, но не позволяю себе этого. Смотрю в глаза Аарона, желая уничтожить его этим взглядом, сжечь его дотла! Но это, похоже, заводит его только сильнее.
В его руке острой сталью блеснули ножницы, и он в считанные секунды срезал с меня мою спортивную экипировку: бесшовную футболку и леггинсы. Бельё он, естественно, тоже не пощадил. Как же это отвратительно и мерзко быть обнажённой и беззащитной перед ним! Его огненные ладони начали исследовать моё тело, меня замутило, и я начала дёргаться в оковах как сумасшедшая. Сейчас я готова оторвать себе руки лишь бы выбраться из них и прекратить всё это. Его глаза засветились холодным почти белым светом, и он на шурси стал говорить, чтобы я расслабилась, что всё хорошо, что он сделает мне приятно. Затем, видимо, желая закрепить результат этого внушения, он настойчиво приник к моим губам. Я сжала челюсти до скрипа и стала утробно рычать. Если он сунется ко мне в рот – я откушу ему язык!
