— Извините меня, хозяйка.
— За что?
— Вас пристыдили из-за моей слабости, — сказал как выплюнул, будто сам себя костерил.
— Ерунда. — Махнула рукой. — Да, мне неприятно слушать насмешки. Но ты в этом не виноват. Тебя не обучали быть хранителем. Главное — обещай, что не сдашься раньше времени. Помни: я сознательно ставлю на тебя. А теперь вставай и иди ужинать.
Почему-то мне было стыдно смотреть в глаза собственному рабу, и я отвернулась к окну, вцепилась пальцами в подоконник. Только бы не начать крушить комнату. Во мне до сих пор клокотала ярость на весь белый свет, включая саму себя.
— Спасибо, хозяйка. Клянусь, что не подведу вас, — пообещал Ветер и скользнул к двери.
Я даже не услышала, как она закрылась за ним — такими тихими были движения.
Стоило помыться и высушить голову энергией воздуха (маленькая шалость), как в дверь снова постучались. Хм, кто это на ночь глядя?
— Можно? — в щелку заглянул Динн. — Ты как? Цела?
— Не переживай, всё нормально. — С улыбкой обвела себя руками. — Что боевому магу какой-то огонь? Даже брови не подпалило.
— Тоже верно, — он нерешительно сел за письменный стол. — Алис, ты думала об инициации?
— Немного, — покривила душой.
Думала, конечно. Как не думать о том, что гложет долгими вечерами и снится в кошмарах?
— Что, если наши рабы не выдержат её? Они же погибнут, да?
— Ну да… — с опаской.
Такое случалось. Хранитель берет на себя излишек магии и умирает, спасая ценой своей жизни боевика. Это естественно, для того и нужна связка мага и раба. Связь силы и слабости.
— А их гоняют сейчас как проклятых. Целый месяц бесконечной бойни. Зачем?
Признаться, вопрос застал меня в тупик. Преподаватели не вдавались в объяснения механизма, который сложился за долгие века. Ну а нас не очень-то интересовали такие мелочи. Это сейчас, когда на кону стояла жизнь моих собственных рабов, появился страх. А до этого — ничего.
— Чтобы выдрессировать настоящих воинов?
— Но многие изначально воины. Мало тех, кто приходит на арену новичком, — Динн помялся, — не в обиду тебе. Не понимаю, зачем нужно истязать хранителей. Ведь каждая тренировка ослабляет их.
— У тебя есть какие-то предположения?
— Вдруг преподаватели ведут личный отсев? — спросил шепотом. — Они уничтожают не рабов, а нас. Ведь если раб погибнет до инициации, то боевик останется не у дел. Ему придется ждать целый год и заново отдавать раба на обучение.
— Зачем им это?
Ох, не люблю всякие теории заговоров. С чего мадам Потт или кому-то ещё отыгрываться на рабах, если можно завалить нас теорией магии или бесконечными практиками?
Мне кажется, причина в чем-то другом. Впрочем, вопрос Динна сложен и любопытен. Пожалуй, напишу отцу письмо. Он знает многое из того, о чем не рассказывают на лекциях.
— Да кто их разберет, — Динн закусил губу, — но я опасаюсь за своего Коршуна. Он… хороший парень. Если так можно сказать про раба.
— А ты не спрашивал своего папу об этом? Все-таки он — не последняя шишка в гильдии правопорядка.
— Спрашивал, — на лице отразилось недовольство. — Тот лишь плечами пожал. Не дури, вот что сказал.
Мы пообщались ещё немного, и мне было приятно найти среди гимназистов кого-то, кто не считал раба пустоголовой тварью. Динн беспокоился о своем невольнике, хоть и смущался всякий раз, когда говорил об этом.
До появления Ветра и Севера я даже не думала о том, как аристократы обращаются с рабами. С пренебрежением и насмешкой. Хуже, чем с домашними животными.
