Обморок сгладил ситуацию, и вот я снова нахожусь в своей уютной спальне, под пристальным вниманием группы людей. Меня поразила забота Власова, внизу живота затомилось трепетное тепло, но еще больше меня поразило его заявление, что он отвезет меня сам. И точка. Сказал, как отрезал.
Что же это было? Чувства всё же остались? Он сопротивляется, пытаясь их подавить, поскольку по-другому нельзя? Не имеет права. Он уже принадлежит другой, значит должен держать дистанцию, а может намеренно пытается быть со мной грубым, чтобы оттолкнуть? Не только меня, но и себя в первую очередь…
Я всё равно не могу его простить из-за аборта, но я испытываю сильнейший резонанс, между ненавистью и любовью. И это разрывает меня на куски! Как будто в нашей ситуации что-то не так — всё не так, чем кажется на самом деле. Странные отголоски интуиции нашёптывают мне это в подсознании, а в области груди будто сжимается крепкая пружина.
Моя комната постепенно пустеет, у порога остаётся лишь Влад. Он смотрит на меня с неоднозначным, растерянным видом, произнеся:
— Я позову Алёну, она поможет тебе переодеться и приведёт тебя в порядок.
***
Выходим на улицу, я плотнее запахиваю на себе пуховик. Алёна держит меня под руку, пока я спускаюсь по ступенькам крыльца, а Влад с охраной уже ждут возле машин.
Окидываю взглядом два невзрачных хэтчбека — они разительно отличаются от тех, на которых привык ездить будущий президент. Понимаю, всё это, опять же, для маскировки, чтобы легче было слиться с толпой.
— Ну, с богом! — кивает Алёна Павловна, подводя меня ближе к мужчине.
— Садись, — Влад такой серьёзный, будто завтра настанет конец света, а он думает, как нас спасти. Открывает дверь автомобиля, как раз в этот момент позади слышится детский писк. Оборачиваюсь, вижу дочурку, спешащую к нам.
— Верочка, ты должна уже спать! — охает Алёна Павловна, устремляясь к ней. — Ты без шапки! Ай-яй, разве так можно?
Вера выскочила на улицу в валенках и в наспех наброшенном на пижамку пальтишке.
— Да я быстро! Я мамочке подарок сделала, пусть она поправляется скорее.
Наклоняюсь, чтобы обнять малышку, сильно-сильно прижимаю её к груди, не в силах насладиться исходящим от неё родным теплом.
— Держи, — маленькая ручка протягивает мне что-то, похожее на открытку в виде сердца. Небольшую, как валентинка.
— Это сердечко, раскрой его, — подсказывает.
Оказывается, оно раскрывается, как маленькая открытка. Я делаю это и внутри вижу семейный портрет. Под рёбрами всё сжимается… Я, Влад, Вера. Там три человечка, так сильно напоминающие нас.
— Милая, спасибо, оно такое красивое, неужели ты сама его сделала? Вырезала тоже сама?
— Да, я ещё стразики на него клеила, — гордо заявляет дочурка, — это сердечко волшебное, оно приносит счастье и здоровье. Всегда носи его с собой.
Закусываю губы, как трогательно…
— Обещаю. Ни за что его не потеряю.
Сейчас как никогда хорошо можно понять, о чём мечтает ребёнок, глядя на её творчество. Этот рисунок — проекция самых сокровенных желаний малышки. Мне больно, что в нашей жизни всё вышло именно так.
— Ступай, нам ехать пора, а то вдруг ещё простудишься. Пожалуйста, больше никогда на мороз налегке не выбегай.
Показывает жест “класс”.
— Иди сюда, куколка! — Алёна Павловна приобнимает дочь, запахивая на ней курточку поплотней. — Раз уж ты не спишь, значит пойдём печь блинчики, как раз к возвращению родителей.
