– Ложись, – подскочила я, не думая, и подхватила его под руку. – Давай…
Он, к счастью, повиновался, а я метнулась в ванную за мокрым полотенцем. Не лед, так хотя бы холодная вода немного поможет от стремительно наливавшейся гематомы на скуле.
– Спасибо, – тихо прохрипел, когда я залезла рядом и приложила полотенце к его лицу.
– Не за что, – глухо выдавила… и почувствовала, как по щекам покатились слезы.
Сдержать эмоции не удалось, и вскоре я уже полноценно рыдала. Он молчал. Лежал, положив руку поверх ушибленного живота, и будто пережидал мою истерику. Хотя откуда мне знать, что у него в мыслях?
– Как ты сюда попала? – вдруг спросил он.
– Мне позвонили из службы занятости, – я шмыгнула носом. – Платить обещали так хорошо, что я даже не задумалась.
– Так нужны деньги? – открыл он глаза.
– Думала поступать осенью в Смиртоне. Поэтому да, нужны… – Голос охрип.
Я вытерла слезы свободной рукой и обняла колени, ежась в комок.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать два…
Он болезненно поморщился, тяжело вздыхая, и снова прикрыл глаза, а я пустилась рассматривать его вблизи. Спросить, сколько лет ему, не решалась. Но прежнего желания ничего о нем не знать уже не было.
– Как тебя тут найти?
Я моргнула, не понимая, и он снова устремил на меня свой режущий взгляд:
– Если вдруг тебя не приведут когда-нибудь, а мне удастся выбраться…
– Сегодня меня вернули в жилой корпус для обслуживающего персонала. По главному коридору если идти, то он четвертый по счету.
– Что еще тут есть? – сузил глаза пытливо.
И я рассказала все – что, где, сколько персонала, отсеков, оборотней и клеток. И что людей в черных спецформах вижу впервые.
Он выслушал меня внимательно, потом медленно сел, едва успела перехватить мокрое полотенце:
– Давай есть.
– Я не хочу.
– Ари, надо есть, – устало поднялся он, и я впервые испытала к нему жалость. – Не давай им лишнего повода тащить тебя в медотсек.
– Они все равно будут таскать, – возразила. – Мы теперь с тобой подопытные экземпляры. Не пойму, что они хотят найти…
– Слабое место, – взялся он за тележку и покатил к кровати. – Таких, как я.
– И в чем же слабое место? – подобрала я ноги.
– Ты теперь мое слабое место. – Он снял крышку с подноса. Еда была простой – тушеное мясо, овощи. Но оборотень все равно ко всему придирчиво принюхался, прежде чем наложил мне тарелку. – Ешь.
– Ты можешь мной не командовать? – возмутилась я.
– Может быть когда-нибудь смогу, – посмотрел на меня. – Поешь, пожалуйста. Тебе нужны силы.
– Я не могу есть, когда у меня стресс. Но меня все равно накормили стейком – не переживай. Ужинай сам.
Он медленно вздохнул и уселся на кровать, притягивая к себе тарелку:
– Хорошо.
Я смотрела на него, долго не решаясь задать первый вопрос:
– Как ты сюда попал?
– Не помню, – провел большим пальцем по нижней губе.
А я впервые обратила внимание на его пальцы – длинные, с узорами вен…
– А как тебя зовут, помнишь?
– Эйдан Хант.
Спрашивать его о чем-то начинало даже нравиться. В основном тем, что еще совсем недавно казалось невозможным.
– А лет тебе сколько?
– Тридцать семь.
Ох, черт. Я для него ребенок.
– А семья у тебя есть?
Он бросил на меня странный взгляд:
– Нет, конечно.
– Почему? – растерялась я.
– Потому что только одиноким я мог на тебя повестись.
– Как это? – нахмурилась я.
– Не знаю. Не уверен, – и он облизал губы. – Просто чувствую, что ты особенная. Ты не даешь мне снова уйти в забытье в звере. И эти… – он поморщился. – Говорят, что я тебя выбрал. Видимо, слабость они уже научились находить.
