– Какие, например?
– Ну, у нас есть к тебе несколько вопросов. Потом тебя еще обследуют, чтобы убедиться, что ты здорова.
Я стараюсь не подавать виду. Я в полной жопе.
Он достает из кармана записную книжку.
– Согласно информации, которую я получил от полиции Нового Южного Уэльса, ты утверждаешь, что тебя похитили.
Я киваю. Чем меньше я скажу, тем лучше, по крайней мере, пока не выясню, что мне, черт возьми, делать.
– Ты знала человека или людей, которые тебя похитили? Я имею в виду, до похищения. – Я вижу нетерпение в его глазах.
Мотаю головой.
– Ты помнишь, где тебя держали? Любые детали, которые могли бы помочь.
– Все как в тумане. Я плохо помню, – медленно произношу я.
Он спокойно смотрит на меня, как будто ожидает, что я скажу больше. Молчание затягивается.
В конце концов он отводит глаза, захлопывает блокнот и кладет его обратно в карман.
– Я дам тебе немного времени прийти в себя, и мы продолжим после того, как тебя обследуют.
– И потом я смогу пойти домой?
Он фиксирует мой взгляд, словно ждет чего-то.
– Больше всего ты хочешь вернуться домой? – спрашивает он наконец.
– Да, конечно.
Я пытаюсь убедительно улыбаться, и спустя несколько мгновений на его губы возвращается кривая ухмылка.
– Медсестра скоро подойдет.
Дверь закрывается за ним со щелчком, и я вскакиваю с постели. Голова кружится, но я не обращаю на это внимания. Таща за собой капельницу, я сначала подхожу к окну. Это просто стеклянная панель, плотно запечатанная со всех сторон, открыть никак не получится. Наверное, здесь боятся, чтобы пациенты не спрыгнули вниз; три этажа все-таки опасная высота. На входе наблюдается активное движение. Доктора и медперсонал заходят в здание; больные ковыляют наружу. Множество машин и такси и карет скорой помощи. Даже если я надену одежду, которую оставили родители Ребекки, выйти отсюда будет непросто.
Я возвращаюсь к стулу и поднимаю розовую футболку и пижамные штаны с кошечками. Похоже, я примерно одного роста и веса с Ребеккой. Одежда вроде подходит. Повезло. Я беру расческу. Между зубчиков зацепились блестящие медные волосы.
Когда в палату заходит медсестра, я уже лежу в постели, невинная, как овечка. Если мне удастся пройти через это, то я получу новую идентичность. Награда в этой игре слишком велика, чтобы сейчас сдаться.
Я сжимаю кулаки, пока доктор ощупывает меня. Он прошелся по всему моему телу сверху вниз, обследуя его на предмет повреждений. Он уже на уроне лобка и громко говорит оттуда.
– Сейчас будет немного холодно.
– Может чуть-чуть потянуть.
– Почти закончили.
Я лежу с оскорбленным выражением, но на самом деле давно привыкла, что мужчины вслепую шарят там внизу.
– Спасибо, Ребекка. Ты молодчина, – говорит он. – Можешь подниматься.
Выходя, он задергивает за собой занавеску, как будто у меня осталась какая-то стыдливость. Я натягиваю нижнее белье, прислушиваясь к его разговору с медсестрой.
– Приготовьте все для мазка на анализ митохондриальной ДНК. Нам также понадобится три пробирки и шприц.
Это вряд ли. Я ни за что не позволю им взять у себя ДНК-материал или кровь, и не только потому, что они выяснят, что я не Ребекка Винтер. А потому, что они могут узнать, кто я на самом деле. Занавеску отдергивают в сторону.
– Готова, Ребекка? – спрашивает доктор.
Медсестра встречается со мной взглядом, потом быстро отводит глаза.
– Я хочу домой.
Опускаю голову так, чтобы волосы закрывали лицо. Я готовлюсь.
