Единственная Джун - страница 20

Доктор Шелби задавала мне вопросы о той ночи, спрашивала, почему я сделал то, что сделал. Она хотела знать мои мысли. Но в основном она спрашивала меня, почему я забрал Джун. Она задавала мне этот вопрос очень много раз, и мне интересно, рассчитывала ли она услышать от меня другой ответ.

Другого ответа она от меня так и не услышала.

– Потому что я пообещал ей, что всегда буду ее защищать, – ответил я.

Сейчас я понимаю, что в ту ночь в действительности подверг Джун еще большей опасности, и я жалею об этом. Но тогда я был всего лишь несчастным, испуганным мальчишкой, давшим обещание маленькой девочке, которое не хотел нарушать.

Доктор Шелби располагается на диване напротив меня, делая какие-то заметки.

– Как дела у Джун? Научилась ли она чему-нибудь новому на этой неделе?

– Да! – Я сразу же оживляюсь: я люблю говорить о Джун и обо всех забавных вещах, которым она научилась. – Она научилась крутить педали на своем трехколесном велосипеде. У нее ушло немало времени, чтобы научиться двигать ногами в правильном направлении, но она была так счастлива, когда поняла, как это делать. Она самая умная девочка из всех, кого я знаю.

– Ей очень повезло, что у нее есть два старших брата, на которых она может равняться, когда подрастет.

Я перестаю возиться с бусинками и поднимаю на нее взгляд.

– Я не ее брат. Я единственный ребенок, – объясняю я. – Мама не приносила домой больше детей.

Доктор Шелби на мгновение замолкает, потом что-то пишет в блокноте.

– Бейли усыновили тебя, что делает тебя приемным братом Тео и Джун.

– Нет, у меня нет ни брата, ни сестры. Я единственный ребенок.

Снова тишина. Еще больше заметок.

– Хорошо, Брант, давай поговорим о вещах, которые делают тебя счастливым. Как тебе такая идея?

– Нормально, – говорю я, пожимая плечами, и опираюсь на ладони. – Такие вещи, как Джун, да?

– Конечно. А что еще?

Я прикусываю губу:

– Видеоигры с Тео. Сладости, например, маффины и торты. Бабблз, хотя его уже нет. Но в основном Джун.

– Это здорово, – говорит она, улыбаясь. – Может быть, ты сможешь вспомнить еще что-нибудь и расскажешь мне об этом на следующей встрече.

Когда я уходил домой в тот день, я все еще думал об этих вещах. Я думал о том, что делает меня счастливым, весь ужин, а также продолжал это делать, когда принимал ванну, и когда мистер Бейли помогал мне с домашним заданием по математике, и когда я укладывал Джун в ее новую детскую кроватку, и когда сам наконец опустил голову на подушку.

Миссис Бейли садится рядом со мной на кровать, и она поскрипывает под ее весом.

– У тебя сегодня был хороший день, Брант?

Она всегда спрашивает меня об этом. Я смотрю на ручки, торчащие из ее белокурого пучка волос, и про себя отмечаю, что одна из них – ручка Тео с «Марио». Это заставляет меня улыбнуться.

Это делает меня счастливым.

– Думаю, да – говорю я ей, перебирая пальцами край одеяла. – Доктор Шелби хочет, чтобы я подумал о вещах, которые делают меня счастливым.

– Мне нравится эта идея. Держу пари, ты можешь припомнить немало всего.

Забравшись под одеяло, я киваю:

– Ага. – Когда я собираюсь развернуться и улечься спать, меня вдруг осеняет. Это то, что раньше делало меня очень, очень счастливым. Я моргаю и затем смотрю на миссис Бейли с любопытством: – А вы можете… спеть мне колыбельную?

Ее улыбка становится шире, освещая лицо, совсем как когда улыбается Джун.

– Конечно. Может быть, какую-то определенную хочешь послушать?