– Да собирайся же, несносная! – рассердилась знахарка. – А нет, сама младенца унесу, потом благодарить будешь. Что за зло, да откуда – не время гадать, потом узнаем…
– Скажешь тоже – откуда. Чего тут думать? – раздался вдруг еще один негромкий голос. –В этом доме горная колдунья умерла, а отродье её на свет появилось. Сжечь нужно этот дом и не селиться больше тут.
Ардай с Креем изумленно переглянулись. Тетка Сарита!
В дверях, за спиной у знахарки, стояла тетка Сарита, мать Эйды, одетая почти по-праздничному – в этом платье и узорчатом жилете, в этом платке из тонкого полотна она ходила на ярмарки и деревенские праздники или ездила к сестре в Аш. Сарита казалась спокойной, а скорее, лишь хотела казаться, кисти её рук были крепко сжаты, она сверлила взглядом Мию и говорила невозможные, безумные слова. Кажется, её появление удивило даже знахарку.
– Я помогла отродью появиться на свет, и была наказана, – медленно, с горечью выговорила Сарита. – Одну дочку потеряла, но другую не отдам. И думать об этом забудь, Мия Эстерелла.
– Сарита! – вздохнула Мия. – Мы поговорим потом…
Так словно не слышала.
– Я помогла отродью появиться на свет! – повторила она с нажимом, не сводя с Мии блестящих глаз. – Но я не виновата. Мне Эстерел пригрозил – ладно, что ж. Ему всё можно тут! А тебя он купил, за богатство свое, за шёлковые платки. Вот и получай теперь. Только дочку мою вам не видать, и не надейтесь. Тут моя материнская воля. Просватаю за первого же, хоть за старика седого и горбатого, всё лучше.
– Не по делу болтаешь, – холодно сказала Зиндана, – пропусти-ка…
Твердо ступая и прижимая к себе ребенка, знахарка обошла не шелохнувшуюся Сариту и исчезла за дверью. Опомнившись, Мия метнулась было следом, но остановилась против незваной гостьи.
– Нам сейчас не до того, прости, Сарита. Поговорим потом, – она наступала, тесня мать Эйды в выходу.
Та повысила голос, говорила с Мией, но смотрела теперь на Ардая:
– Много тебе было радости от шёлковых платков? Не переступить через колдуньину смерть, сама знаешь! А дочку я запру. Ишь ты, свадьбу вам будущим летом! А у меня спросить забыли? Думаете, любая захочет продаться за титул ваш и богатство? Никто не скажет «нет»? Так вот: нет! Я говорю!
– Уходи, я сказала! – рассердилась Мия. – Сейчас же, а то работников позову!
– Взашей меня выгнать? Добрая жена Гая Эстерела! – смеялась Сарита, и всё косила взглядом на Ардая. – Расспроси-ка её, парень! Пусть расскажет, почему не видать тебе моей дочери!
Крей смущенно глядел в стол, а Ардай, бледный, не сводил глаз с женщин. Это сон, что ли? Как может быть, чтобы ему не отдали Эйду?
Мия вытолкала Сариту из кухни, сыну, оглянувшись, раздраженно бросила через плечо:
– Займись же делом, наконец!
Что-то тревожное, жалобное было в её голосе, в последнем вскользь брошенном взгляде.
Платок на матери и правда был шелковый, с сине-голубой бисерной каймой, когда-то дорогой, но старый уже. Да, мать носила шелковые платки даже в будни, а у тетки Сариты не было такого и для праздника. Отец готов был купить матери всё на свете. У неё много чего было, а у Сариты много чего не было. И что же?..
– Ардай, ты где? – в кухню буквально влетела Валента. – Пойдемте быстрее, быстрее!
И они побежали в стойло к рухам.
Яйцо опять раскачивалось, попискивало, чуть не подпрыгивало, скорлупа, кажется, даже чуть трещала, ещё вот-вот… Но нет.
