В машину сели все четверо и уехали. Трясясь от страха, Лена спустилась на свой этаж. В квартире царил такой хаос, будто там только что порезвилась банда махновцев. Ящики стола были вынуты и валялись на полу. Лена порадовалась своему везению: она успела найти конверт раньше незваных гостей. Было страшно задерживаться в этой разгромленной квартире, и Лена, поборов свое любопытство, не заглядывая в конверт, поспешила домой. Квартира больше ничем не напоминала однокомнатный рай. Лена опустила ключи в почтовый ящик, решив просто позвонить хозяйке, чтобы избежать скандала. Договаривался с ней покойный Строганов, так что она про Лену ничего не знает. Красть в квартире нечего, кроме хрустального пресс-папье, а замки после такого погрома хозяйка все равно поменяет.
Дома, конечно, присутствие Ангелины превращало родительскую квартиру в трехкомнатный ад, но из всех зол Лена выбрала меньшее.
Подходя к дому, она нос к носу столкнулась со странным молодым человеком. Он был невероятно ярко и безвкусно одет – длинное бежевое кашемировое пальто, из-за маленького роста оно доходило молодому человеку до пят, розовая рубашка, оранжевый галстук в синих разводах, его сложная прическа была щедро сдобрена пенкой для волос и зверски благоухала.
Видно было, что вещи все на нем дорогие, из хороших магазинов, но кричащие цветовые сочетания, длинное пальто, в полах которого путались его короткие ноги, и суетливые движения делали его облик карикатурным. Лена сразу же про себя назвала его попугаем.
– Елена Юрьевна! – радостно воскликнул «попугай». – Безумно рад вас наблюдать! То есть как это… лицезреть.
– Вы кто такой? – невежливо осведомилась Лена.
– Ах, Господи, конечно! Вы же меня не знаете! Мы же не были приставлены друг другу!
– Представлены, – холодно поправила его Лена.
Ситуация начала ее раздражать.
– Да-да, конечно, представлены. Я так и сказал. Меня зовут Гарик.
– Допустим, что мне очень приятно, Гарик, но я хотела бы знать, кем мы не были приставлены, по вашему выражению.
– Как, я разве еще не помянул? Так Александром же Васильевичем Строгановым.
Лене показалось, что на нее выплеснули ведро холодных помоев. Упоминание имени Строганова само по себе причиняло ей боль, а в устах этого карикатурного безграмотного пижона прозвучало вообще пародийно. Лена отшатнулась от своего собеседника.
– Вы разве не знаете, – сказала она ледяным тоном, – Александр Васильевич скончался. Точнее, – она поправилась, – трагически погиб.
– Знаю, знаю, – «попугай» трагически, как он думал, замахал на Лену коротенькими ручками, – как же, такая драмма!
Это отчетливо прозвучавшее двойное "м" доконало Лену. Видимо, этому кретину казалось, что так должны произносить слова культурные люди, к которым он себя, безусловно, причислял.
– Молодой человек, – еще более холодно сказала Лена, – оставьте меня в покое. Я совершенно не настроена с кем бы то ни было говорить о покойном.
– Да-да-да! – защебетал «попугайчик». – Всеконечно! Пренепременнейше! Я только хотел вас спросить – Александр Васильевич ничего не просил передать Гарику? Мне то есть?
Лена посмотрела на него диким взглядом и медленно, раздельно, как глухому повторила:
– Александр Васильевич скончался! Вы что – не понимаете русских слов?
– Да-да, конечно! – энтузиазму молодого идиота не было предела. – Разве же я с вами спорю? Я и всех, кто меня спросит, точно так же информирую: Александр Васильевич скончался!
