Тик-так, тик-так…
Интуиция его не подвела. «Хонда» только начала набирать скорость, поворачивая навстречу медленно движущемуся трактору, как стекло левой задней дверцы рядом с головой Джо разлетелось вдребезги и осколки посыпались на сиденье.
Выстрела Джо не услышал, но сразу понял, что случилось. Бросив взгляд налево, он увидел на склоне холма псевдополицейского в яркой красно-оранжевой рубашке. Он был бледен, как труп, пролежавший несколько дней в холодильнике морга, но в стрелковой стойке стоял уверенно.
Сзади раздавались невнятные, приглушенные расстоянием проклятия, и Джо сообразил, что Блик наконец-то пришел в себя. В зеркале заднего вида он смог рассмотреть, что громила на четвереньках отполз от фургона и, тряся своей квадратной головой, как раненый бультерьер после схватки, изрыгает одно за другим страшные ругательства в его адрес. На губах Блика выступила кровавая пена.
Еще одна пуля с тупым стуком пробила корпус машины, и в багажнике что-то жалобно звякнуло.
Под рев мотора и завывания горячего ветра, который врывался в салон сквозь опущенное стекло водительской дверцы, вырываясь через разбитое заднее стекло, «хонда» мчалась к воротам кладбища, вывозя Джо из-под обстрела. Скорость ее была так высока, что трактор с прицепом поспешно отвернул в сторону при ее приближении, хотя места для того, чтобы благополучно разъехаться, было больше чем достаточно.
По пути к выходу Джо пронесся мимо двух свежих могил. От одной из них медленно, словно безутешные души, уже расходились скорбящие родственники; возле другой одетые в черное люди все еще сидели на своих складных стульчиках, и их неестественная неподвижность наводила на мысли о том, что они, возможно, решили навсегда пребывать с тем, кого любили. Впрочем, и эта картина быстро осталась позади, и Джо увидел семью вьетнамцев, устанавливавших на свежем холмике земли поднос со свежими фруктами и с домашней выпечкой. Потом за окном «хонды» промелькнула необычная белая часовня со шпилем поверх палладианской[5] арки, образованной белыми прямыми колоннами, которые, в свою очередь, опирались на плоскую крышу стилизованной сторожевой башни. Солнце уже склонялось к закату, и в его косых лучах это архитектурное сооружение отбрасывало на дорожку такую странную тень, что, когда Джо пересекал ее, у него на мгновение похолодело в груди. Машинально он рванул руль, машина вильнула, и Джо увидел на взгорке кладбищенский морг, выстроенный в южном колониальном стиле. Его белые, гладкие, недавно оштукатуренные стены ослепительно сверкали под солнцем, но Джо – без всякой связи с происходящим – неожиданно подумал, что эта усадьба выглядела бы гораздо уместнее где-нибудь среди тропических флоридских болот, а не среди засушливых холмов в Южной Калифорнии.
Потом ему снова стало не до размышлений. Позабыв об осторожности, Джо гнал во весь дух, опасаясь погони, но погони не было. Еще он боялся, что выезд с кладбища будет блокирован несколькими полицейскими патрульными машинами, однако, когда он пересекал ворота, ни одного полицейского автомобиля не было ни видно, ни слышно.
Проехав под эстакадой, по которой проходило шоссе Вентура, Джо оказался в густонаселенной части долины Сан-Фернандо. В этом людском муравейнике легко было затеряться.
Остановившись на красный сигнал светофора, он, однако, все еще дрожал от напряжения и пережитого страха, машинально глядя на вереницу механических динозавров, которых вывели на субботнюю прогулку члены местного клуба любителей редких и старинных автомашин. Здесь были превосходно сохранившийся «бьюик-роудмастер» 1941 года, «форд-спортсмен-вуди» 1947 года с отделкой из светлого клена, выгодно выделявшегося на темно-вишневом лаке, и даже «форд-родстер» 1932 года, оформленный в стиле ар-деко
