В эту дубраву едва тирийские выходцы шагом, благ не сулящим, вошли, и в воды опустили свои урны со всплеском, звук услышав, протянул главу из пещеры иссиня-черный дракон и на рев похожее ужасное шипенье издал. Урны скользнули из рук, и сразу покинула тело кровь, внезапная дрожь потрясает людей пораженных. Змей, извиваясь, меж тем чешуями блестящие кольца крутит, единым прыжком изгибаясь в огромные дуги, и подымается вверх, на половину своего тела и более, в воздух, и уж глядит с высоты.
25. Кадм убивает змея Ареса [17]
Согласно «Метаморфозам» Овидия, только Кадм в рощу вошел и спутников своих тела увидал, а над ними змея, сгубившего их, врага, огромного телом, – как он кровавым лизал языком их плачевные раны.
– Иль за вашу я смерть отомщу, вернейшие други, или в Аид следом за вами пойду!
Так Кадм промолвил и десницей глыбу огромную взял и с великою силою кинул. От такого удара и стены, гордые высокими башнями, были бы сокрушены, но остался змей невредимым. Он, – чешуей защищен, как некой кольчугой, и черной плотною кожей, – могучий удар отразил их толстый покров. Но отразить чешуей не мог он острого дрота, который в длинный хребет его, там, где изгиб серединный, вонзился, в теле застрял, и в нутро целиком погрузилось железо.
Змей, от боли бесясь, головою назад обернулся и, на раненье взглянув, закусил вонзенное древко; но хоть его раскачал во все стороны с силой огромной, вырвал с трудом из спины: в костях застрял наконечник. Ярость обычная в нем сильнее вскипела от раны, вздулось от жил налившихся змеево горло, мутная пена бежит из пасти его зачумленной, под чешуей громыхает земля; он черным дыханьем зева стигийского вкруг заражает отравленный воздух. Сам же, спиралью круги образуя громадных размеров, вьется, то длинным бревном поднимается вверх головою, то, устремляясь, как поток, наводненный дождями, он бурно мчится вперед и леса сокрушает встречные грудью.
Сын Агеноров слегка отступает; он шкурою львиной змея напор задержал, наступающий зев не пускает, прямо держа острие. И бесится тот и железо твердое тщетно язвит и ломает о лезвие зубы. И начинала уж кровь из его ядовитого неба капать, стала кругом окроплять мураву молодую. Рана все ж легкой была, ибо он отступал от удара, шею свою отвращал уязвленную, пятясь, железу в тело засесть не давал и глубже мешал погрузиться.
Агенорид наконец ему лезвие в глотку направил и, напирая, всадил; а отход отступавшему дубом был прегражден, и пронзил одновременно дуб он и шею. Согнут был дерева ствол паденьем чудовища; стоны дуб издавал, хвоста оконечностью нижней бичуем. И победитель с удивлением глядит, как велик его враг побежденный.
Овидий говорит, что в это время Кадму голос послышался вдруг; сказать было трудно откуда, только послышался вдруг:
– Что, доблестный сын Агенора, созерцаешь убитого змея? Сам ты тоже в конце жизни окажешься змеем!
Долго финикийский царевич бледный стоял, и краску на ланитах утратив, и мысли. Сразу, волосы вверх от холодного ужаса встали. Вот, от облака оттолкнувшись мощно копьем, соскользнула, к нему с высей воздушных попечительница героев дева Паллада и велит положить в разрыхленную землю зубы змеиные – сев грядущих людских поколений.
