Её нельзя убить - страница 8

Глаза понемногу привыкли к темноте в салоне машины. Их было трое. Они о чем-то говорили, но я не понимала смысл слов. Мой мучитель был за рулем. Двоих других я видела впервые. А может, мне так только казалось.

Звонкая пощечина заставила повернуть безучастную голову в сторону одного из мужчин.

– Выходи. – Грубые руки вытащили меня из внезапно остановившейся машины. Стоять самостоятельно я не могла, ноги подкашивались от слабости. Меня начало рвать. Кто-то рядом грязно выругался. Не потрудившись вытереть рот, я улыбнулась, оскалив грязные зубы, почти счастливая от того, что одному из этих уродов сделала что-то неприятное.

Подхватив за руки с двух сторон, меня подвели к высокому зданию и прислонили к шершавой зеленоватой холодной стене. Остролицый нажал на кнопку звонка. Противный звук заставил меня поморщиться от острого приступа головной боли. Тошнота снова завладела измученным организмом. Оглянувшись в растерянности, я поняла, что моих провожатых рядом нет, и сосредоточилась на том, чтобы не упасть, крепко держась за стену возле железной двери.

Открылась дверь, и невысокий мужчина в форме охранника, осмотрев меня профессиональным взглядом, зло сказал:

– А ну пошла отсюда!

В эту же секунду оглушающе прозвучал смертельный выстрел. С удивлением я увидела, как толстое тело мужчины грузно упало, закрыв собой дверной проем. Яркая кровь большим пятном быстро растекалась на светлом кафеле, с каждой секундой занимая все большее пространство вокруг кровавой каши, бывшей недавно головой неудачливого охранника.

Грубо оттолкнув меня, перепрыгивая через убитого, в здание вбежало несколько людей в масках. Истерично верещала сигнализация, практически сразу же послышались милицейские сирены. Я сползла на кровавый кафель, обхватив дрожащими руками худые колени. Рядом с моим дырявым левым кедом лежала изуродованная голова убитого. Один сохранившийся светло-карий глаз смотрел на меня из глазницы холодно и безучастно. Перекошенный рот будто пытался что-то сказать.

Вдруг кто-то меня подхватил и, перекинув, будто куклу, через плечо, быстро уносился прочь от этого адского места. В больной памяти ярко запечатлелась кровавая одноглазая голова, удаляющаяся от меня с каждой секундой все дальше и дальше.

Меня не отпустили. Я стала жить со своим хозяином, имени которого не знала. Мне давно было разрешено свободно передвигаться по квартире. Уже обоим было ясно, что сбежать от дозы я не решусь. Только ночью, видимо, чего-то все же опасаясь, он закрывал меня в комнате. Иногда в квартире происходили какие-то встречи, и мне необходимо было угождать его гостям. За это доза. Остролицый вел дневник моих заслуг, ставя плюсики. И я с жадностью смотрела, как он лениво чертит очередной плюс, понимая, что за ним стоит долгожданная доза. И я, как верная собачонка, бежала за каждой возможностью быть полезной.

Моя жизнь разделилась на две части. Первая была страшна. Мой мучитель все так же терзал меня, частенько избивая до потери сознания. А вторая была долгожданным и заслуженным избавлением от этого ада. Тогда я возвращалась в бессознательность, где не было ничего, кроме кайфа, заполняющего каждую клеточку долгожданным забытьем.

В один из немногих спокойных вечеров мой хозяин зашел в комнату, которую я уже называла своей. Обрадованно привстав на кровати, я протянула дрожащую руку, где на синем от уколов сгибе спряталась вена. Но его худое тело не сдвинулось с места, остановившись возле грязно-белой двери. Пустые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Белые губы кривились от отвращения.