Я показала рукой, куда идти, и только потом поняла, как глупо выглядел этот жест. Если он живет этажом ниже, то планировка у него точно такая же и ему прекрасно известно, где в квартире ванная.
Сосед шагнул первым, а я осталась у него за спиной. И со всей силы прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать при виде обтянутой светлыми джинсами задницы и длинных сильных ног.
Спасибо Господи. Спасибо, что я хотя бы увидела, что такие мужчины вообще существуют. Ты только что вернул мне интерес к жизни.
— Простите, что ворвался… И прервал вас.
Мокрых полотенец на полу соседу, видимо, показалось достаточно. Я покивала, чтобы не оставаться в долгу и показать, что я тоже ответственная хозяйка сказала:
— Это вы простите, что не уследила за водой. Сейчас принесу пылесос, чтобы отсосать…
Твою мать! Твою мать!
— Короче, убрать лишнюю воду, — едва слышно договорила я.
— Хорошо. Простите.
— Это вы простите, — повторила я, должно быть, бордовая от стыда.
И пожалуйста, бегите. Иначе я за себя не ручаюсь.
Мужчина в три широких шага преодолел коридор в обратном направлении, толкнул незапертую дверь и, кивнув напоследок, ушел. Трясущимися руками я едва справилась с ключом, а после прислонилась к двери спиной.
— Ох, липучие лепестки… Вот это мужи-и-ик!….
Когда дома была Аля, я старалась не материться. Или заменяла слова похожими. Это вошло в такую же неискоренимую привычку, как и постоянное использование слов с буквой «Р».
Внутри меня словно проснулся вулкан, и теперь моя кровь напоминала раскаленную лаву. Я распахнула халат, и рука сама потянулась ниже. Мимо болезненно-твердых сосков, прямо туда, где было очень и очень влажно.
Я точно знала, как самостоятельно сделать так, чтобы сбросить напряжение. Только так это и происходило все эти четыре года. Я провела пальцем и задрожала, предчувствуя очень скорую разрядку, от которой не будет много наслаждения, слишком все быстро и бестолково. И как же надоело делать это самой…
— Черт, да!
Я закусила губу, чтобы не стонать во весь голос…
И тогда в дверь снова позвонили.
***
Андрей
— Чтобы отсосать…
Дай мне господи боже сил!
Остаток фразы я даже не расслышал.
Бежать. Срочно. Пока это не зашло слишком далеко. Я видел достаточно и у меня нет причин оставаться. Адекватных точно нет. Трубы у нее не текут, но и мужских принадлежностей на полках тоже нет. Все девчачье, яркое. Ароматное, как в филиале кондитерской.
— Хорошо. Простите, — пробормотал я, стараясь больше не встречаться с ней взглядом.
И уж точно больше не стоит рассматривать губы и не представлять ничего такого.
— Это вы простите, — отозвалась она.
О нет. Это мне надо просить прощение за то, что в своем воображении уже оттрахал незнакомку прямо здесь, у стены, сорвав с нее эту мокрую тряпку. Намотав на кулак мокрые волосы. Запустив ей пальцы в рот.
Все-таки она старше. Я успел заглянуть в ее глаза — и не нашел в них той беззаботной радости, как у школьниц. Но мне нет до этого никакого дела.
Умчался на лестничную клетку и услышал, как донеслось из-за двери:
— Ох, липучие лепестки… Вот это мужи-и-ик….
Кто так ругается? Мы что, в детском саду?
Впрочем, остаток фразы я тоже слышал. Я ей понравился и даже без формы. Плечи сами собой расправились. Я привык к тому, что женщины, при виде пилота, моментально раздевают его глазами.
Сейчас все было иначе. Я очень давно ни с кем не знакомился, вот так. Без жены, без обязательств. Без формы.
