Катя так распереживалась, что достала стакан и для себя. Руки мелко подрагивали. Надо же! Молчал, молчал три года, и вот, выяснилось. Собственная семья его мертвым считает!
– Не могу я, Катюша. Неловко мне стучаться к ним снова. Никто я им давно уже.
Он плеснул коньяка и ей, и тяжело вздохнул.
– Саш, ты меня убиваешь… без ножа режешь, – Катерина подхватила стопку и тоже разом выпила коньяк. Поморщилась, тут же закусила кислым лимоном и передернула плечами.
– Ладно, забудь, – он привлек ее к себе и уткнулся лицом в ее мягкую грудь. – Просто погладь меня… Глядишь, тоска и отпустит.
Она запустила тонкие пальцы в его густые и черные, как смоль, волосы и принялась перебирать их. Муж прикрыл глаза от удовольствия и с нежностью обхватил ее за талию.
– Ну, вот, мне уже лучше, – спустя некоторое время оторвал от ее груди голову он. – Пойдем спать, родная. Забудь о том, что я тебе говорил.
Поднес к губам ее руки и поцеловал. За три года совместной жизни Катя стала неотъемлемой частью его самого. Той самой частью, которая всегда понимала без слов и умела читать его мысли. Он безумно ее любил. Казалось, в мире нет никого дороже его Катюши и маленького сына, который стал продолжением их двоих.
Сейчас Катюша с тревогой заглядывала в его глаза. Понимала, что в его душе далеко не все так безмятежно, как кажется. Приморье, далекое и дикое, край света, неотесанный край России, вдруг встал перед ними так явственно, что казалось – до него рукой подать.
Он покачал головой и поднялся из-за стола. Взял ее за руку и потянул в сторону спальни.
– Спать, Катенька, спать. Тигренок проснется ни свет, ни заря, знаешь же.
Но она до самого утра не смогла сомкнуть глаз. Фотографии Сашиной сестры Натальи все не шли у нее из головы. Эта красивая молодая женщина мысленно похоронила своего брата и даже не знала, что он живет с женой и сыном в Гамбурге.
Под утро Катя заснула. Ей снова снился сон. Черная вода, страшной рукой тянущаяся к лицу. Левую скулу опалило болью, и она не могла вдохнуть. Но впервые ей отчаянно захотелось бороться. Хотелось выжить в этом безмолвном сражении и сбросить с себя тягучую черную смесь.
Откуда-то слева залилась звонким лаем собака. Рука отступила. Катя повалилась на промерзшую землю.
Следующее утро началось, как обычно. Сашенька проснулся в пять тридцать, и Катя, хлопая стеклянными глазами, побрела варить ему кашу. Они любили проводить утро на кухне – малыш смотрел мультфильмы и играл в своем стульчике для кормления с занимательными кубиками, а его мама готовила завтрак и весело болтала с ним. Он любил слушать ее голос. Казалось, нет ничего приятнее маминого голоса, и ароматного запаха свежей каши.
В это утро Катя почти не болтала. Она все думала про свой сон. Образы всегда приходили в одной и той же последовательности. Она просыпалась в тот момент, когда умирала во сне. Этой ночью сон изменился. «Возможно, дыхательные практики и занятия йогой начали давать свои первые плоды», – с робкой надеждой подумала она.
В семь часов, кутаясь в длинный махровый халат, на кухню пришел муж.
– Сашенька, милый, и в кого ты у нас такой жаворонок? – потрепав малыша по пухленькой щечке, улыбнулся он.
Сын залился веселым детским смехом, нетерпеливо заерзал на стульчике и потянул к нему ручки.
Ярцев не удержался, подхватил его на руки и легко подкинул вверх.
– Тигренок, скажи: р-р-р, – заглядывая малышу в глаза, попросил он.
