Они обошли магазин по кругу, и один из адептов зеленого змия со всем уважением постучал в черные ржавые металлические ворота. На меня они не смотрели – товарищи были в томительном ожидании. Я прислонился к пропахшей мазутом опоре ЛЭП и пытался сделать вид, что холодная минералка в такую мерзкую погоду – это то, что доктор прописал.
Наконец ворота, скрипнув, отворились, и в щели между створками показалось лицо второй Тамары.
– Сколько? – спросила она.
– Четыре, – ответил главный пропойца.
– Сегодня – десять, завтра – пятнадцать, потом – двадцать.
– Да не в первый раз, Томка, давай уже, – он протянул ей какую-то тряпичную торбочку.
– Для кого Томка, а для кого Тамара Филипповна!
Она скрылась во дворе, а потом явилась снова – с торбочкой, в которой что-то булькало и звякало.
– Боря, спрос с тебя.
– Так точно! – откликнулся заметно повеселевший Боря.
Ворота захлопнулись, главный пьяница сунул руку в сумку и извлек на свет Божий бутылку, на лакончиной этикетке которой я прочел написанное на латинице «Wodka wyborowa».
– Ну, живём, мужики!
И они пошли, радостно гомоня и не замечая слякоть под ногами, зябкую погоду и начавший падать с неба мелкий снежок вперемешку с моросью. У них в жизни появилась цель!
А у меня вопросов только добавилось.
* * *
Глава 2, в которой слишком много экспертов
После принятого решения о переезде в столицу я жил в состоянии временщика. Продолжать ремонт и обустраивать крепость в старом белозоровском доме уже не хотелось, хотя я и надеялся сюда вернуться – спустя время. Потому довольствовался тем, что имел.
Лейка от душа протекала, и своенравные струйки лупили из щелей, пытаясь залить пол. Шторку-то я так и не повесил. В плите не работала духовка, но мастера вызывать было откровенно лень – кто у меня тут пироги печет-то? Печь стояла небеленная, из табуреток целой оставалась одна, но мне было наплевать. Гостей я почти не принимал.
Сковорода с четырьмя яйцами и двумя «пальцем пихаными» колбасками уже шкворчала на медленном огне, турка источала ароматы кофе. «Пальцем пиханые» – я это словосочетание всегда вызывало у меня глумливую усмешку, но стоило признать – натуральный домашний мясной продукт был выше всяких похвал.
Нарезал хлеб и приступил к утренней трапезе. Плотно завтракать – такая привычка сформировалась под давлением внешних обстоятельств. В течение дня поесть удавалось не всегда – «журналиста ноги кормят», как говорил старина Рубан, а фастфудов и готовой еды в привычном изобилии тут не имелось. Были кулинарии и кафетерии, но… В общем – рассчитывать на перекус не приходилось, а потому – вставал пораньше и ел что-нибудь калорийное. Белозоровский организм, кажется, и гвозди мог переварить!
Добираться до редакции на «козлике» было куда как веселее, чем шлепать пешком по слякоти в почти полной темноте до остановки и ждать автобуса на промозглом сыром ветру. И потому я обычно собирал по утрам целую команду из Слободки. Иногда это бабулечки, что торопились в поликлинику или еще какую контору – развлекаться. Иногда – ребята опаздывали в школу и просили подбросить до центра. А сегодня я вез Ивана Кирилловича Ласицу, плотника, прораба, нынче – пенсионера и политического эксперта. Он ехал на очередную шабашку.
– Ну что, пресса, – начал разговор он. – Говорят, Леонид Ильич наш на пенсию просится, а его не пускают. Со здоровьем у него нелады. Говорят, что и против ввода войск в Афганистан он выступал.
