— Так, всё. Сандра, мы все поверили. Правда, ребят?
Они дружно поддакивают, наверняка не желая становиться свидетелями убийства. Все они сомневаются в благополучном исходе, кроме одного человека.
— Нет. Пусть кидает, — выносит свой жёсткий приговор Кроу. — Кэсси, давай! — поторапливает меня.
Берусь за прохладное лезвие, располагая пальцы по обе стороны. Смотрю последний раз в его глаза, которые сейчас будто сверкают в отблеске света. Секунда. Глубокий вдох. И на выдохе совершаю резкий выпад, одновременно выбрасывая клинок вперёд. Тишина разрезается глухим ударом ножа, вошедшим в деревянную обшивку аккурат над кончиками волос Брайана.
— Чтоб. Я. Сдох. — Дэн оживает первым.
Все остальные затаили дыхание, готовясь к печальной развязке. Странные люди. Неужели я стала бы так рисковать, не будь у меня подготовки? Специальный метательный нож однажды забыл у нас очередной собутыльник отца, и я стала тренироваться. Сначала по меткам на стене, а потом и по нарисованной мной карикатуре на Шейна. Злость плюс обида – в сумме самый лучший мотиватор, чтобы поднатореть в таком навыке.
Молча подхожу к самому смелому парню в моей жизни. Все шесть шагов до него мы смотрим друг на друга, не отрываясь, и, что странно, в его глазах я чётко вижу восхищение. Всё, что испытываю в этот момент я, это облегчение. Поравнявшись с Кроу, тянусь к рукоятке, но он перехватывает мою руку и, чуть склонившись к моему уху, едва слышно произносит:
— Наконец-то ты показала себя. Будь всегда такой.
— Какой?
— Собой.
[1] Кросс – длинный прямой удар в боксе.
8. Глава 7 День рождения - грустный праздник
Кассандра
Уроки испанского стали моей любимой частью дня, потому что в эти часы я могу вдоволь насладиться вниманием Брайана, предназначенным только мне одной. В школе рядом с ним постоянно кто-то есть. Он всё время кому-то и зачем-то нужен: то помочь с заданием, то сходить в библиотеку, то помочь принести какую-нибудь аппаратуру. Я уже молчу про наших немощных одноклассниц, которые его вечно одолевают просьбами, особенно когда он оказывается вблизи меня.
А ещё, после поездки в Санта-Ану между нами что-то изменилось, и не в лучшую сторону. Меня не покидает чувство, что Брайан стал со мной более закрытым, хотя в нашей паре «колючим ёжиком» была, скорее, я. Он словно ждёт от меня каких-то слов или действий, но каких? Читать мысли я пока не научилась, поэтому смиренно жду от него малейшего знака, по которому я смогла бы понять, что происходит. Может, он разочаровался во мне? Или после той сцены в моём доме первоначальная симпатия превратилась в жалость? Или он и вовсе хочет прекратить наши занятия, но, опять же, из жалости не решается сказать об этом?
Никогда не замечала за собой эгоизма, но с появлением этого парня в моей жизни всё перевернулось с ног на голову. Он настолько избаловал меня своим вниманием, что теперь его отсутствие ощущается так, будто я стою без одежды посреди оживлённой улицы. Я хочу, чтобы он смотрел только на меня, улыбался только мне, касался только меня.
— Брайан, зачем тебе испанский? — спрашиваю напрямик, потому что уже начинаю замерзать от его отстранённого поведения. Я сижу за столом, а он предпочёл остаться на своей кровати, выполняя письменное задание прямо на коленке.
Кроу поднимает на меня взгляд исподлобья и отвечает так, будто у него уже заранее был заготовлен дежурный ответ:
