«Аня… Анечка – что же я с тобой сделал? Почему всё так… Так?» – не сумев подобрать нужного слова, оперевшись руками на хлипкую металлическую раковину, Савелий измученно буравил застывшие в простеньком зеркале карие глаза, продолжая клянить себя за всё, что случилось. Уже по меньшей мере три раза Анна чуть не погибла – а что, если бы однажды это всё-таки произошло? Как он смог бы это принять? Пусть они друг другу противны, пусть она не хочет признавать его как дядю, странное, непохожее на другие чувство единства всё равно сближало их. Савва не до конца понимал, что происходит с ними сейчас, но ему было страшно даже представить, что Аня, его Аня может исчезнуть навсегда.
Измученный потрясениями, Савелию вдруг захотелось утопиться прямо здесь, в этой раковине – страшная вина за всё произошедшее повисла на нём мёртвым грузом. Желая поскорее отогнать от себя дурные мысли, парень быстро повернул кран с холодной водой. Наскоро прополоскав пересохшее горло, Зверобой громко объявил:
– Так – сейчас сообщим, что мы прибыли, в московский штаб. Надеюсь, к моим словам прислушались и нас не преследуют. Где квартира твоего папы, они не знают, так что…
Молодой человек вдруг притих. В квартире сразу воцарилась мёртвая тишина.
– Аня? – настороженно спросил Савелий.
Ответа не последовало. Удивившись, Савва скорее подошёл к входной двери.
– Аня, ты где? – спокойно, глядя на закрытый замок, спросил он. Ключа у Анны нет – не могла же она испариться! Значит, она где-то здесь. Прислушавшись, Савва услышал доносящиеся откуда-то тихие всхлипы.
– Аня?!
Повертев головой, парень увидел справа приоткрытую дверь в одну из комнат. Поспешив туда, он бесцеремонно ворвался внутрь и тут же пожалел об этом. В немом оцепенении молодой человек застыл на своём месте. Взору Савелия предстало то, что ему хотелось бы видеть меньше всего на свете: его сводная племянница неподвижно лежала на ярко-синем с жёлтыми подлокотниками диване лицом вниз, содрогаясь от тяжёлых, надрывных всхлипов. Очевидно детский, для Анны он был настолько несоизмеримо мал, что её длинные ноги попросту свисали вниз, доставая носками сапог пола. Сотрясаемая рыданиями, её бледные, дрожащие руки с силой прижимали к лицу что-то белое и мягкое. Присмотревшись, Савва разглядел в руках Анны плюшевого зайчонка – чёрные, блестящие глаза мягкой игрушки едва заметно проглядывали из-за её бледно-золотистых локонов. Плач бессилия и отчаянья наполнял серо-голубые глаза всё новыми и новыми слезами и тихо роняя слёзы в мягкий плюш, она никак не могла остановиться – не было ни сил, ни желания.
В роли Зверобоя Савве прежде не удавалось понять свою сводную племянницу, но сейчас именно он как никто другой понимал Анну. Всё то, что свалилось на неё в считанные дни, разрушило её, переломило надвое – она сломалась. Придя сюда из будущего, дочь Славы выдержала немыслимо многое – смерть родителей, потерянное детство, разбитое сердце, жизнь на волоске от смерти, но потерю последнего по-настоящему дорогого ей человека оказалась не в силах. Сам того не осознавая, Савва был ей больше, чем просто родственник, друг или кто-то ещё, оттого и ненависть его была для Анны хуже смерти. Но даже здесь он не оставил ей выбора – не дал умереть, не позволил прекратить эти мучения навсегда. Так что ему нужно? Чего он хочет, если даже её смерть для него недостаточная пытка? Зачем оставил в живых?
