Эффект Рози - страница 33

– Я невероятно взволнован тем, что стану отцом.

Я употребил слово «взволнован» в том же смысле, как если бы я описывал электрон, пришедший в состояние возбуждения: возросла его активность, а не эмоции усилились. Так что я говорил искренне, и это было неплохо – в противном случае Рози определила бы, что я лгу.

Рози раскинула руки и обняла меня на гораздо более долгий отрезок времени, чем Джина. Я почувствовал себя намного лучше. Теперь я мог дать мозгу отдохнуть и наслаждаться близостью Рози. Джин дал мне отличный совет, и это оправдывало его присутствие, по крайней мере с моей точки зрения. А проблемы шума, пивного запаха и отцовства я решу по-своему.

Я проснулся с головной болью, причиной которой я посчитал стресс, связанный с воспоминаниями о Происшествии с голубым тунцом. Моя жизнь становилась более сложной. Вдобавок к обязанностям профессора и супруга я теперь отвечал за пиво, Джина и, скорее всего, за Рози, которая, как я предполагал, продолжала легкомысленно относиться к своему здоровью даже в этот принципиально важный период. И разумеется, для подготовки к отцовству мне предстояло кое-что тщательно изучить.

В условиях возросшей нагрузки действовать можно было двумя путями. Первый состоял в том, чтобы более жестко планировать и эффективно распределять время, введя показатель относительной важности для каждой задачи и учитывая степень ее воздействия на конечные цели. Или погрузиться в пучину хаоса. Выбор был очевиден. Настало время для проекта «Ребенок».

Я подозревал, что Рози отреагирует негативно, если я установлю в гостиной лекционную доску. Но нашлось отличное решение. Белая кафельная плитка на стенах моего нового кабинета, то есть ванной, была высокой и узкой – примерно тридцать сантиметров в высоту и десять сантиметров в ширину. Готовая сетка для таблицы, а поверхность пригодна для большого маркера. На одной стене насчитывалось девятнадцать рядов плитки по семь штук в каждом, за вычетом одной, которую занимал держатель для туалетной бумаги, и другой, которую он скрывал из виду – практически идеальный трафарет для сменного календаря на восемнадцать недель. Каждую плитку можно разделить на семнадцать ячеек в соответствии с количеством часов бодрствования, и остается еще возможность вертикального деления. Вряд ли Рози увидит этот план, учитывая ее намерение не вторгаться в мое личное пространство.

Разумеется, я мог нарисовать таблицу на компьютере или воспользоваться программой-календарем. Но стена была намного больше экрана, и, когда я занес в нужные клетки намеченные научные встречи, тренировки в центре боевых искусств и пробежки до рынка в Челси, я внезапно испытал чувство комфорта.

На следующее утро после приезда Джина мы вместе отправились на метро в Колумбийский университет. Дорога от нашей новой квартиры туда занимала гораздо меньше времени, и я соответственно сдвинул вперед время ухода на работу. Рози еще не успела перестроить свое расписание и поехала поездом, который отправлялся раньше.

Я использовал этот промежуток для того, чтобы поговорить с Джином о его семейных проблемах.

– Она тебя отвергла, потому что ты ее обманывал. Многократно. Уже после того, как пообещал остановиться. Поэтому теперь ей надо убедиться, что ты больше не будешь ей лгать и изменять.

– Говори потише, Дон.

Я повысил голос, чтобы яснее донести до него важность сказанного, и окружающие начали неодобрительно на нас коситься. Женщина, выходившая на Пенн-стейшн, бросила: «Стыдитесь!» Стоявшая за ней добавила: «Свинья». Мои доводы вовремя нашли подтверждение, но Джин попытался сменить тему.