Амир снова проснулся. Свет, пробивающийся сквозь веки – это все, что теперь олицетворяло мир. Стоило ли жить в этом мире? Да, но только ради Томирис. Хотя… Обуза – вот что сейчас представлял собой Амир для сестренки. Пусть она в этом никогда не признается, ибо для нее главное – что он жив.
Асель ушла. Для нее это было не главное.
Имя «Асель» стало для Амира синонимом слова «Печаль». И, каждый раз вспоминая о своей бывшей невесте, он погружался в печаль и тоску. А еще возникало нежелание жить.
– Я принесла тебе кое-что, – услышал он голос Томирис.
Когда бы он ни очнулся, она всегда была рядом. Спасибо. Жаль, что он не может сказать ей это.
На голову что-то надели. Кажется, ободок. Господи, еще ободка не хватало. Мало того, что он обездвижен, так еще и женский аксессуар на голове. Врачам и медсестрам на потеху.
– Понимаю, как тебе сейчас трудно. Но это отвлечет тебя. Возможно, вернет тебе то, что отнял Аллах.
Странные речи… Уж не пьяна ли она?..
– Я надеюсь, что это поможет тебе.
Томирис склонилась над ним и поцеловала в лоб. Глаза у нее заплаканные… Уставший вид… Господи, а он-то сам какой бледный… Лежит, будто кукла…
Амир усмехнулся.
И вдруг мурашки побежали по коже, когда он понял, что видит себя и сестру со стороны.
Это еще что такое?!
Неужели умер?!
Он оглядел себя, но ни рук, ни ног не увидел.
Что произошло, Томирис?!
– Тебе не повезло в нашем мире, так создай свой.
Амир приблизился к этим двоим, один из которых был молчаливым слушателем, а второй – безумным оратором.
– Томи, что происходит?!
Не слышит.
– Томирис, я же умер!
Он пригляделся и с изумлением увидел, как его грудная клетка на кровати размеренно поднимается и опускается. Это значит, что человек на кровати дышит.
– Я жив, – потрясенно подумал Амир. – Тогда в чем дело? Как я оказался посреди комнаты?!
Он читал о клинической смерти. Быть может, именно это с ним сейчас и происходит?
– Томи, врачей зови!!! Я умираю!!! – завопил он, но Томи не отреагировала.
Его голос просто не слышен.
И спустя мгновение он понял, почему.
Потому что это вовсе не голос. Это его мысли. Все его слова произносятся в мыслях. А мысль услышать не дано ни одному человеку.
Страх обуял Амира. Он впился взглядом – а были ли у него глаза – в Томирис, пытаясь найти в ней спасение.
Но она по-прежнему что-то нашептывала его неподвижному телу. Что-то про персональную реальность…
Уж не там ли он оказался? Видимо, всему виной ободок.
– Сними! Сними его! – закричал Амир и тут же осекся, испугавшись, что Томирис исполнит его требование.
Если это произойдет, он вновь погрузится в ничто под названием «существование», и мир снова превратится в отблески однотонного цвета.
Это того не стоит.
Лучше оставаться в нынешнем состоянии.
– Прости, я не уберегла себя, Амирка, – говорила Томи. – Но я попытаюсь спасти твою израненную душу этим ободком. Представляю, что наговорила тебе эта тварь, и как тебе одиноко теперь. Надеюсь, там тебе не будет одиноко. И твоя Асель – лучшая ее версия – будет рядом.
Амир сначала решил, что ему послышалось. Что значит «лучшая версия Асель будет рядом»? Разве такое возможно? Асель – одна, и не существует никаких других ее версий… Что за бред!
