Сидевший рядом Санаев пил много, почти не хмелея, и мрачно крякал, ставя стакан на стол. Дронго обратил внимание, что его сосед пил только водку, не смешивая ее с другими напитками. Санаев заметил его взгляд.
– Считаете, что не выдержу? – неожиданно спросил он. – Думаете, свалюсь?
– Нет, – усмехнулся Дронго, – полагаю, что вы можете выдержать еще достаточно долго.
– Правильно полагаете. – Санаев кивнул, снова поднял свой стакан и выпил до дна. Закусывал он малосольными огурчиками, которых положил себе полную тарелку.
– У нас работа такая собачья, – пояснил он. – Как только заканчиваешь институт, сразу начинаешь пить. А потом уже трудно остановиться.
– Вы ведь врач? – Дронго вспомнил. Дядю супруги Кости ему представили как врача.
– Ага. Хирург по мертвым конечностям, – хмыкнул Санаев.
– Простите? – не понял Дронго.
– Я патологоанатом, – пояснил Санаев. – Знаете, как у нас принимают в коллектив? Нужно сначала пройти все этапы – выпотрошить несколько десятков изувеченных трупов, нанюхаться формалина, самостоятельно провести трепанацию черепа, и только потом тебя станут считать начинающим специалистом. Ну и дальше в том же духе. В общем, ничего приятного. А водка сильно помогает отвлечься от разных дурных мыслей. И о бренности своего существования, и о вечном. Патологоанатом-трезвенник – это все равно что пьяный космонавт. Таких словосочетаний просто не бывает.
– Наверное, вы правы, – согласился Дронго. – Когда я учился на юридическом факультете, то на вскрытие трупов в ходе изучения судмедэкспертизы ходил крайне неохотно.
– Значит, мы почти коллеги, – вздохнул Санаев. – Копаемся в одном дерьме.
Он снова налил себе полный стаканчик водки и залпом выпил.
«Хорошо, что Костя не поставил больших стаканов, – подумал Дронго. – Думаю, мой сосед спокойно выпьет бутылку в одиночку, может, даже две. Но есть предел и его возможностям».
– Вы работаете здесь, в Ростове? – спросил он.
– Уже двадцать лет, – кивнул Санаев, – а до этого работал в Мурманске. Там в основном попадались утонувшие и пострадавшие в пьяных драках моряки. Такого количества изувеченных, ободранных, изуродованных трупов, как тут, конечно, не было. И почти никогда не попадались дети. А здесь… я столько насмотрелся! В этом месте, как я слышал, существует какая-то аномалия, и поэтому именно здесь чаще всего появляются сексуальные маньяки. Между прочим, я местная знаменитость. Несколько жертв этого ублюдка Чикатило привозили именно ко мне. Можете представить, чего я нагляделся? Я бы его лично положил живым к себе на стол и устроил бы ему такую экзекуцию…
Санаев тяжело вздохнул, но пить не стал, лишь посмотрел на свой пустой стакан.
– Мы переехали сюда из-за жены. У нее астма, и врачи рекомендовали уехать на юг. Вот я и приехал к родственникам. Сейчас я заведующий лабораторией, доктор наук. Как вы думаете, я могу считать, что моя жизнь удалась?
– Думаю, да, – осторожно заметил Дронго.
– А я вот так не думаю, – признался Санаев. – Впрочем, какая разница.
Шалва говорил очередной тост – за всех детей, и гости его охотно поддержали. Санаев налил себе немного, поднял стаканчик и взглянул на Дронго:
– У вас есть дети?
Дронго подумал, что вовсе не обязательно говорить Санаеву о Джил и своем сыне. Но врать не хотелось.
– Есть, – сказал он.
– А у нас нет, – с некоторым вызовом сообщил его сосед по столу и выпил.
Дронго подумал, что супруга Санаева больна не только астмой, но тот словно понял, что нужны пояснения:
