Его безумие - страница 25

Сегодня он был выбран в качестве развлечения.

Он был старше их, но даже не посмел высказать своё недовольство. Чем ещё только провоцировал издевательства над собой.

Марк был уверен, захоти кто-либо вытворить нечто подобное с ним, он бы размазал его по стенке, и плевать, кто бы перед ним стоял. Двое-трое, да хоть мастер спорта. Гордость всегда должна быть на первом месте. Лучше ходить с побитой мордой, чем с уязвлённой самооценкой.

Возможно, если бы пацан сделал замечание или возмутился, отчитав его друга… Маров оглядел мужчину с ног до головы, выделяя клетчатую рубашку, в темно-синих цветах и на ум пришли ассоциации с началом нулевых. Он что, взял одежду у своего деда?

Зализанные волосы, в геле которых отражались перекрёстные лучи софитов, что попадали на зрительский зал и под их светом отчётливо виднелись все неровности кожи.

Нет, ему не избежать издевок. Более мелкие придурки все же будут цепляться с унизительными ремарками. А когда он смолчит и на это, то начнут караулить за стенами универа.

Если бы здесь быда Алина, она скорее всего, побежала бы в след за размазней, найдя сотню аргументов, почему важно беречь чужие чувства и не вытирать о них ноги.

Плевать.

Что угодно, лишь бы не было так до омерзения скучно на этом, черт его раздери — празднике.

Актовый зал был украшен по случаю студенческой весны. На импровизированной сцене стояли двое ведущих, без умолку сыпающие именами выдающихся студентов, приглашая их для награждения цветастой бумажкой и крепкого рукопожатия от безволосой нимфы — как в злой иронии, за глаза, прозвали ректора, за злоупотребление косметологией и желанием выглядеть не на свои шестьдесят. Все это разбавлялось редкими номерами импровизации. Неужели они думают, что шутка сказанная со сцены, априори будет смешна? А не до тупости убога. Танцы, песни и пустой треп, от которого раскалывалась голова.

Где-то здесь, в толпе студентов, маячила белокурая макушка, которую Марк с самого прихода, старался выделить вглядом. Но Моррановой все время удавалось как-то ускользать, чем только сильнее прибавляла нервозности и без того не славящимся спокойствием, парню.

Он велел ей ждать его приезда, он должен был сам привезти её сюда и здесь, держать её подле себя, а не мучиться в догадках, где она и с кем. Но нет же, ей захотелось влиться в свой коллектив, быть по-ближе к однокурсникам, словно не замечая, что любой из них продал бы её дружбу с потрохами, взамен оказаться рукопожатным для Марка.

Алина стала наваждением, юрким зерном, сумевшим взрасти на сухой, каменелой почве его сознания, там, где не прижились ни одни чувства. Он был уверен, что влюбленность его не коснется, как не коснулась, когда в его постели оказывались самые эффектные девушки, которые не единожды сверкали на обложках глянцевых журналах.

Девственницы, роковые красотки, умные ботанички, спортсменки. Все это начиналось как пожар, но быстро вспыхнувший интерес гас в ту же секунду, как те раздвигали ноги в своих кроватях. К себе домой парень принципиально никого не водил. А на утро, просыпаясь с головной болью, он ощущал лишь омерзение к себе. Как после просмотра порно ролика, удивлялся, как такое вообще могло возбуждать, брезгливо вытирая «руки» о первое, что попадется, даже если это дорогое платье его ночной спутницы.

Когда он стал одержим Моррановой? Когда мысли о том, с кем она и где, вытеснили здравый смысл, затмили его обыденные дела и вышли на первый план?— Марк затруднился ответить.