Сдвинув несколько лимонов, Иден заглянула в щель и была поражена размерами корабля. Казалось, его голые мачты касаются небес. Сверху спустился металлический крюк с платформой. Матросы начали перегружать ящики.
– Эй, Боб, думаешь, кэп заметит, если мы прихватим парочку лимонов? – буркнул крупный парень с серьгой в ухе.
Иден сжалась в комок и стала молиться.
– Дубина! Конечно, заметит. Сам знаешь. Вяжи крепче. Свалится в воду – он голову тебе оторвет.
– Вира помалу! – выкрикнул хриплый голос.
Вторая бригада матросов взялась за дело на борту, они крутили катушку огромной лебедки, и платформа с ящиками ползла вверх, а на гакаборте двое впередсмотрящих напряженно следили за морем, чтобы не пропустить появление испанского флота.
В щель Иден видела воду, и землю, и бесконечное море джунглей. Казалось, над ними пылает пожар – так ярко блестели верхушки деревьев в лучах заходящего солнца. Ориноко выглядела как расплавленное золото. Иден смотрела на лабиринт проливов в дельте реки, на далекие горы с плоскими вершинами, которые здесь называли тепу – зелеными холмами.
Где-то в этом диком раю сидит над микроскопом ее отец, полагая, что Иден в это время готовит ужин. На миг девушка ощутила угрызения совести, но тут же их отбросила. Впереди – Англия!
Когда платформа с ящиками проплывала над главной палубой, Иден заметила приставшее к пляжу судно с баржей. Лорд Джек выпрыгнул на песок, по мелководью прошел к берегу, окатил лицо водой из реки. На губах Иден до сих пор горел вкус его поцелуя, и она с острым интересом наблюдала, как он плещет водой на рассыпавшиеся волосы и направляется к матросам. Те и прежде трудились изо всех сил, а сейчас, казалось, удвоили усилия.
«Не стоит ему попадаться», – шептал ей женский инстинкт, но тропическое солнце уже вплавило образ капитана в ее сердце.
Затем Иден погрузилась во тьму. Ящик опустили сквозь широкий люк в чрево этого гигантского корабля, и наконец он отыскал свое место глубоко внизу, в дальнем уголке грузового трюма.
В эту ночь под покровом тьмы «Ветер Фортуны» выскользнул из прибрежных вод, обогнул нижнюю оконечность острова Тринидад у мыса Галеото, счастливо избежал встречи с испанскими патрулями, на двенадцатой параллели резко изменил курс и двинулся на северо-восток.
Джек приказал команде соблюдать тишину и погасить бортовые огни.
Ночь была тихой, луна во второй четверти освещала редкие скопления облаков. Светящиеся тропические водоросли тускло поблескивали на воде.
– Лейтенант, с какой скоростью идем?
– Пять узлов, сэр.
«Неплохо для груженого судна», – решил Джек. Они пока не вышли из зоны коралловых рифов, и следовало соблюдать осторожность.
Тринидад и Тобаго окружены сонмом более мелких островов, вокруг которых множество мелей и рифов, а потому на судне подняли лишь часть парусов. И только когда «Ветер Фортуны» достиг континентальной границы, где неглубокие прибрежные воды обрываются в бездну, капитан отдал приказ поднять все паруса.
– Как барометр, Кларк? – спросил Джек боцмана.
– Устойчиво, сэр.
Джек кивнул.
– Ну, ребята, давайте, – пробормотал он и беспокойно зашагал от шканцев к носу. Сзади слышалось клацанье когтей по доскам палубы – это следовал за хозяином его верный товарищ, бультерьер Руди.
Руди, плод незаконного союза бульдога и белого английского терьера, был коренаст, невысок и абсолютно бесстрашен.
Он топал по палубе так, словно был хозяином корабля или даже всего океана. У Руди была белая короткая шерстка, а вокруг одного глаза имелось черное пятно, похожее на полученный в драке синяк. Джек считал пса самым лучшим другом, какого имел за всю жизнь, но никто бы не заставил его признать это вслух.
