Любомир уехал, а я направилась к дому.
— Чего спряталась? — поинтересовалась у смущенно отскочившей от окна Тинки.
— Верховная запрещает с мужчинами общаться, — потупила взор девушка.
— Как? Вообще? — ошалела я, а та кивнула.
В шоке вспоминая ведьмовский разгул, вышла во двор. То есть, им можно, а ей нельзя? Что за бред? Неужели все это из-за редких слез девственницы?
К тому времени как оказалось уже и овощи с вяленым мясом дотушились. Взяла ложки, плошки, сели есть. За трапезой расспрашивала новоявленную подружку об ее житье-бытье. И картина не радужная вышла: сирота, бесприданница, еще лет в двенадцать к Верховной в услужение попала. Та, пользуясь тем, что девчонке идти больше некуда, помыкала той, как хотела. То нельзя, это нельзя. Проще сказать, что можно было: безропотно слушаться, на глаза лишний раз не попадаться. Верховная, вообще, судя по всему, мягкостью нрава не отличалась. Странно, что по отношению ко мне вдруг гнев на милость сменила. Выгодно ей это сейчас, а что потом будет?
— Так я ни разу даже в храм на определение пары не ходила, — вздохнула девушка. — Однажды заикнулась об этом, неделю на одной воде жила. В рот ничего не лезло. Наказание такое…
— И ты это терпишь?
— А как иначе-то? Зато у самой Верховной в ученицах… — уже не так бодро как прежде, отозвалась девушка, казалось, она этими словами саму себя успокоить пытается.
Слушала я Тинкину историю, и в душе разрастался гнев. По всему выходило, что Верховная просто-напросто запугала девчонку, и та иной жизни не представляет. А ведь не стать ей ведьмой полноценной пока наставница силу не передаст, даже если свой дар и пробудится, то слабеньким будет. И передаст ли вообще? Та обрела секрет молодости, и кто кого теперь переживет — вопрос спорный. Получается, Тинка вот так в услужении до гробовой доски останется. Без друзей, семьи, родных… Да что уж там, даже любви плотской не познав?!
Обидно за девушку стало. Помочь бы ей, но как?
Думы думаю, а руки показывают, что да как делать для изготовления наушников. Убедилась, что Тинка все усвоила, и ушла обратно к озеру, делать вид, будто все еще ворожу над тарелочками. А мысли все кружат вокруг несправедливо навязанной Тинке судьбы.
— Так возьми и помоги, — заставив меня вздрогнуть от неожиданности, пискнула рядом Мика.
— Как? — вздохнула я.
— А как ты все делаешь? — привстав на задние лапки и многозначительно выставив вверх указательный пальчик, передразнила меня мышка. — Изподвыпе… Тьфу ты! Ну, в общем, поняла, да?
Что именно она выговорить пыталась, я догадалась, а вот чем помочь могу? Загадка.
— Предлагаешь срочно жениха ей найти? — усмехнулась я. — Так ведьмы уже через пару дней нагрянут, не успею.
— Приземленно мыслишь! — вмиг показушно ссутулилась мышка.
— Так подскажи мне, неразумной! — вспылила я, устав от хождения вокруг да около.
Ну и поделилась Мика идеей. Интересной, кстати. А выглядело это так: ведь никому не ведомо как я жила прежде и владела ли ведьмовской силой? Вот и предложила она зачаровать моей неправильной магией старенький амулет, что на дне сундука в шкатулке валяется, сказав, что достался оный мне от наставницы. Что собственно соответствует истине во всем, кроме его свойств. Мол, срабатывает он раз в пять лет — это чтоб охота за ним не открылась — и пробуждает в полной мере дремлющие в человеке магические силы.
— Зайди издалека, спроси, хотелось бы ей обрести свободу и ведьмовские силы? Тогда она сможет сама своей жизнью распоряжаться. Пусть ответит. И если девочка не глупая, то хотя бы в теории она согласится. Тогда дай ей этот амулет одеть всего на одну ночь, ничего не объясняя, а утром забери его и попроси что-нибудь намагичить. Например, пусть огонь магией попробует развести.
