Мне кажется странным, что двое друзей превратились во врагов из-за женщины.
- Ты ведь знаешь, кто такая сава́ри? – интересуется Рисай.
- Кажется, это что-то вроде Куклы. – Я даже не пытаюсь скрыть сарказм, когда отвечаю. – Любовница и рабыня в одном лице.
- Не совсем. – Рисай тотчас опровергает мою версию. – Каждый высший двуликий может взять себе женщину для удовольствия. Он ставит на её плече золотое клеймо в виде полумесяца. Это означает, что по отношению к женщине применено право Золотого месяца. В течение этого времени она живёт в доме двуликого. Её обучают всему, что должна знать савари, чтобы доставлять удовольствие своему мужчине.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Хочу, чтобы ты понимала суть этих особых отношений. Ты ведь знаешь, что тогда на Земле действовали старые законы и порядки, установленные ке-тари? Женщинам, получившим статус савари, в те времена нельзя было беременеть. За это казнили.
- Да, я знаю это! Слышала много раз от ещё живых родителей, умолявших никогда не попадаться на глаза двуликим, – говорю, а в груди закипают злость и раздражение.
- Заняв высокий пост, мой друг взял себе савари. Её звали Хлоя, – кажется, ничего вокруг не замечая, продолжает Рисай. – И так вышло, что однажды она забеременела.
- Я всё ещё не понимаю, как твой рассказ связан со мной, – напоминаю я двуликому, желая побыстрее добраться до сути.
- Ты спросила, что я делаю здесь… – Он с тяжёлым вздохом снова отстраняется. – Моему другу сказали, что между мной и его савари была связь. Я пытался всё объяснить, но друг предпочёл поверить не мне. Когда он узнал о беременности савари, ему даже в голову не пришло, что ребёнок может быть от него. Как только Хлоя родила, мой друг приказал казнить савари, а ребёнка отдал. С тех пор он ненавидит меня и винит во всех своих бедах. Его ненависть дошла до того, что он отправил меня в изгнание.
Я сжимаю губы и моргаю, чтобы не дать пролиться навернувшимся слезам. Это очень грустная история. Если только Рисай говорит правду.
- Послушай, я не оправдываю твоего друга, но… Ты ведь сам сказал, что савари в те времена запрещалось беременеть. Твой друг поступил так, как велел закон ке-тари.
Знаю, мои слова звучат чудовищно жестоко. Наверное, мне следует проявить сочувствие, жалость, толику понимания. Женскую солидарность к несчастной соотечественнице. Но как ни странно, я ничего подобного не испытываю.
- Дело было не в законе. Мой бывший друг, – Рисай интонацией выделяет слово «бывший», – просто хотел сильнее уязвить меня. Показать свою власть. И лишний раз напомнить, что она в его, а не в моих руках.
- Насколько же велика его власть?
- Ровно настолько, насколько может быть велика власть наместника Земли, представляющего интересы Императора ке-тари.
Чего-то такого я и ожидала в ответ. Хотя, разумеется, не могла и подумать, что мой «хозяин» когда-то водил дружбу с самим наместником.
- Знаешь, сюда, в этот район Земли доходит мало новостей. Но даже их достаточно, чтобы понять, наместник не самый ужасный из всех двуликих. – Я демонстративно зеваю, прикрывая рот ладошкой. – Прости, уже поздно, и я плохо соображаю. Но почему я вообще должна верить тебе? Человеку, купившему меня за шестьсот тысяч галаксов?
- Значит, ты отказываешься помочь мне?
- Я не отказываюсь, но и не даю согласия, – нахожу я, как мне кажется, идеальный вариант поведения. – Я привыкла делать выводы сама, а не слепо принимать чужое мнение. Мне нужно время всё обдумать. А мой уставший и голодный организм не в состоянии ни о чём думать.
