Но каким просительным взглядом на Хармса ни смотри, цена, по всей видимости, едина: полоска шоколада.
Джи тоже взглянул на Хармса.
Приятель смотрелся странно. Испуганный, в одиночку против десятков солдат, и все глаза так и пожирают его. Мальчишке бы тотчас убежать прочь, но он не мог сдвинуться с места. Потому что стоял на стороне победителей. Потому что устал бояться. Потому что странный гипнотизирующий интерес завладел им.
Не нужны и даром ему их вещички.
Так что, – бери или проваливай.
Этот – взял
А глупые остальные – и почему это они здесь взрослые? – опять не поняли сути обмена.
Сквозь клетку высунулся очередной меняла. С ухмылкой на лице протянул руку и разжал угловатый кулак. На ладони, как на бархатной подушечке, лежала губная гармошка с никелированными бочками и деревянным механизмом. Настоящее сокровище, не имевшее никакой цены для детского воображения.
И предлагавший обмен это знал.
Смотрел на Хармса, как мог бы смотреть на собственного сына, отстояв для него очередь в музторг.
Пока мальчишка осматривал гармонику, взрослый не сводил с него глаз.
И только глухой щелчок прямо перед носом вернул его на прежнее место.
Это Хармс с теми же безжизненными глазами отломил причитавшуюся за гармошку полосу шоколада.
Лицо пленного скрутило от обиды. Словно отвергли его, а не вещь, предмет. Перекошенный от злости, он придвинулся к решетке, так что стальные жерди вгрызлись в щеки. И одним движением выхватил из рук Хармса всю плитку.
Собирался затеряться среди соседей по клетке, но ему вдогонку полетел властный голос:
– Что здесь происходит?
Пленный застыл на месте.
К сцене спокойным шагом подходил глава городского совета. Даже не взглянул на сына, он сразу обратился взглядом к виновному.
– Отдавайте.
В этом подчеркнутом обращении на вы ощущалось больше силы, чем в резиновых дубинках запропастившихся невесть куда охранников.
От глаз Иофа не скрылось и это. Он бросил никуда конкретно, просто в окрестный воздух:
– Я думал, дело охраны не допускать подобных инцидентов.
Запыхавшиеся часовые как раз прибыли. И внимательно выслушали нагоняй. Иоф не разделял вражеских пленных и провинившихся охранников. И те и другие глядели в ответ как нашкодившие дети.
Поняв, что добиться от них ничего не удастся, он сам приблизился вплотную к клетке.
– Вы, – обратился он к воришке. – Отдайте, что взяли.
Солдатик, уже и позабывший о чувстве справедливости, остановился как изваяние на полушаге. Между ним и грозным человеком в штатском оказалась одна хлипенькая решетка. Остальные пленные предпочли укрыться.
– Мы обменялись, – ответствовал он за всех. Одновременно и робко, и поспешно.
Не хватало еще промедлить с ответом
Иоф поманил пальцем, и пленный пододвинулся вплотную.
Взрослый мужчина в расцвете сил, на голову выше седовласого Иофа. Всей его воли хватило только запрятать добычу у левого бока.
– Послушайте
Иоф снял очки, словно не хотел, чтобы между ними оставались недомолвки. Даже улыбнулся, чтобы приободрить бедолагу. Но вместе с тем оставался непреклонен:
– Мы оба знаем, что вы обокрали этого мальчишку. – Он кивнул в сторону сына. – Отдайте по-хорошему что забрали.
Хармс позвал:
– Пап
Никакого дела до него.
– Мы обменялись, – также робко, как минутами ранее пленный.
Тот закивал, переводя взгляд от сына к отцу, и улыбался зубами. Сам вслед за ними поверил, что не лжет, что обмен состоялся.
– Мне нужно самому к вам зайти?
