Как всегда, от пристального взгляда отца Даниилу захотелось провалиться сквозь землю. Он любил родителя и давно уже смирился с тем, что ему не стать таким, как Устюгов-старший. Его отец был сильным человеком со стальным характером. Почти идеальным. Хотя мать и утверждала, что он таким не являлся в молодости, Даня уже давно отказался от попыток доказать, что он не хуже отца, и перед собой он честно признал, что вряд ли когда-нибудь сможет хотя бы сравниться с ним, не то что превзойти.
— Андрей Николаевич, — послушно повторил Даниил. — Прости. Больше не повториться!
— Сколько раз я это уже слышал? — вопрос отца с оттенком разочарования сильно резанул по сердцу. — Ты опоздал почти на час. На час и задержишься!
Даня просто кивнул. С отцом было спорить бесполезно, да и прав он был в общем-то. Даня уважал своего родителя, хоть его авторитет и давил на него на протяжении всех лет его жизни. И до сих давит.
— Сегодня вечером дома будет званый ужин. Придут важные люди, — отрывисто проговорил Андрей Николаевич, вставая с места. — В обязательном порядке там будь. Без фокусов и выкрутасов. От этого вечера зависит крупный проект, который сможет подправить наши дела.
— Хорошо, — кисло ответил Даня, предвкушая скучный вечер и удавку на шее в виде галстука. Он ненавидел весь этот фарс, лесть и прочие атрибуты их окружения. Его раздражало лицемерие этого мира. Он по крайней мере не скрывал, что является порядочной сволочью. Не скрывался под маской благочестивого гражданина.
— Ужин не будет долгим, — как-то мягко сказал Андрей Николаевич, — пару часов и ты свободен, но будь добр эти часы вести себя нормально, иначе я лишу тебя места креативного директора.
Даниил впечатлился. Он уже три года возглавлял отдел рекламы и маркетинга компании и, несмотря на свою недисциплинированность, дело своё знал и выполнял его отлично. Андрей Николаевич никогда не бросал слов на ветер и скандалов не устраивал, молча делал так, как ему нужно. Если он решил сместить своего сына с важной должности, значит, Даня уже порядком его достал.
Иногда Даниила дико бесило хладнокровие его отца. До жути просто. Одно время парень постоянно проверял выдержку родителя, устраивая дикие проделки. Порой Даня удивлялся, почему всё еще жив, потому что будь он на месте отца, просто убил бы себя. Причем особо болезненным образом. Андрей Николаевич же не велся на вызывающее поведение сына, не пытался ломать его характер, просто спокойно призывал к ответу и все последствия своего поведения Даня разгребал сам. Папочка никогда не вызволял своего сына из передряг.
— Понял, — коротко ответил Даниил. Странный разговор у них получался. Отец с ним говорит, а он отделывается односложными фразами. А почему? Просто Дане нечего сказать в ответ.
— Надеюсь, что так, — Андрей Николаевич подошел к двери, собираясь покинуть кабинет, — потому что если твоя мать хоть еще одну слезинку прольет из-за тебя, я тебе жизни не дам.
В голосе отца явно прозвучала угроза, но не это заставило напрячься Даниила. Слова о том, что мать проливает по нему слезы, застали его врасплох. Он любил свою мать. Почти боготворил. И узнать, что он стал причиной ее слез, не доставило ему удовольствия.
— О чем ты?
— Ты думаешь, твоя мать будет спокойно наблюдать, как ее любимый сын прожигает свою жизнь, и не будет волноваться при этом? — спросил отец, внимательно глядя на него. Этот взгляд начал уже порядком надоедать Дане. — Значит, ты плохо ее знаешь, сын. У нее сердце кровью обливается из-за тебя, а ты этого не видишь.
