Что, правда отклеился? Я перед выходом свежий клеила.
Костя касается моего лба, аккуратно приглаживает пластырь своим горячим пальцем, после чего наши взгляды сталкиваются на одну, две, три секунды, образуя между нами сильное напряжение, а потом этот ненормальный берет меня за затылок, впивается мне в губы и бесцеремонно засовывает язык в рот. Он умело исследует его, проделывая то нежные, то немного грубоватые движения, а я в этот момент чувствую головокружение и полное оцепенение.
Все это случилось настолько быстро, что я пискнуть не успела!
Но это все какие-то секунды... Шок быстро проходит. На его смену приходит злость, самая настоящая ярость!
Мычу, пытаясь зарядить ему между ног коленом, но мне длинное пальто мешает. Ничего не выходит, а он не прекращает!
— М-м-м…
Только он отрывается от меня, даю мерзавцу пощечину. Она звучит, как из фильма. Сильная, хлесткая. От души. Заслуженная!
Он ее молча переносит, даже не кривится, а потом я его отталкиваю от себя руками и начинаю бить почти ничего не весящим пакетом с лекарствами. Там ничего кроме таблеток нет, не разобью.
— Ты что творишь?!
— Не кричи... — просит спокойно.
— Ты кем себя возомнил?! — еще раз ударяю его пакетом и отстраняюсь подальше.
— Остынь… — делает шаги в мою сторону. — Ничего страшного не произошло.
Вы только послушайте его… Ничего страшного?!
— Не приближайся ко мне! Язык свой, другим в рот толкай, понял? И не смей больше преследовать меня! Чтобы я тебя больше не видела!
В этот момент дверь подъезда открывается, из него выходит Марья Степановна, наша соседка этажом ниже со своей собакой на выгул. Я пользуюсь этим, срываюсь внутрь, пока дверь открыта.
***
Меня будит телефон. Пришло сообщение от Васи. Она зовет меня на распродажу в торговый центр, сказала, что зарплату прислали.
И правда прислали. Сообщение от банка и мне пришло. У, праздник! Смогу купить чего-нибудь вкусненького и приготовить хороший ужин.
Вообще неплохая идея съездить в торговый центр. Хочется взять что-нибудь потеплее на зиму. Пару кофт, свежие перчатки.
Предлагаю ей время и место встречи в сообщении, а уже через минуту получаю подтверждение.
Поднимаюсь с кровати с тяжелой головой, надеваю халат и на автомате иду в комнату к отцу. Надо проверить, поставил ли он себе укол, а потом идти по-быстрому готовить завтрак.
Стою и дрожу, перед тем как постучать к нему.
Каждый день я в таком страхе. Каждый день с этим живу. Боюсь, что однажды проснусь, войду к папе в комнату, а ему хуже, или еще ужаснее.
— Пап… Можно?
— А я здесь, — раздается из кухни, и я бегу туда.
Вхожу и не верю своим глазам и счастью. Отец сам завтрак готовит. Шустрый. Уверенно прямо на ногах держится. Похоже, эти лекарства и правда ставят его на ноги и замедляют эту проклятую опухоль.
— Пап… Я бы сама приготовила, — подбегаю к плите, чтобы помочь ему с яичницей.
— Да я хотел, чтобы ты поспала как следует хоть в свой выходной. Устаешь там со своими чертятами…
— Да со мной все хорошо. Я же молодая. Ну ты чего?… Сядь, пожалуйста. Я тебя очень прошу, — отец слушается, присаживается. — Я вижу, что лекарства работают, но тебе все равно нельзя сильно напрягаться.
— Ох, Милка… Совсем ты меня списала.
— Вот вылечишься, — выключаю газ и достаю тарелки из шкафа, — будешь геройствовать. В гараж свой пойдешь, дачей займешься.
— Думаю, до этого руки у меня все-таки не дойдут.
— Это еще почему? Что за глупости?
