– Это она? Девчонка в мышином платье? – ржет Ник.
– Красивая малышка, но вкуса нет, – добавляет Влад.
– Какая разница, во что она одета? Самое главное – что под ней! – подхватывает Марк, а мои глаза застилает пелена злости.
– Рты закрыли! – рычу. – И о ней не говорить! Не только неуважительно, а вообще не говорить! Иначе разорву на мелкие кусочки! Это ясно?
– Ясно, – растерянно говорит Ник, и все замолкают, переглядываясь.
Я медленно поднимаюсь на ноги и иду к двери.
– Ужин завершен, валите нахер!
– Соболь, прости, мы не знали, что она твоя… – сразу извиняется Марк, поднимая руки перед собой в знаке поражения.
– Моя! И я предупреждаю об этом один раз!
6. Глава 5
Яна
Возвращаюсь домой на автобусе. Несколько остановок, и я уже возле своего подъезда. Поднимаюсь на четвертый этаж и вдруг замечаю, что за мной идет какой-то парень в капюшоне. Я ускоряю шаг, бегу, на каблуках и в платье, подол которого запутывался в ногах. Спотыкаюсь несколько раз, чуть ли не падаю, но все же успеваю открыть дверь квартиры запасным ключом, который находился под ковриком, поскольку свой я забыла в ресторане. Забегаю внутрь, закрываю дверь на несколько замков и прижимаюсь к ней, заглядывая в глазок. Парень прошел мимо, выше, на пятый этаж, и я облегченно выдыхаю, приседая на корточки.
Чуть сердце не остановилось. Думала один из коллекторов подкараулил, попалась. Пронесло…
– Ян?! – слышу голос папы из комнаты. – Это ты?
– Да, пап, – отвечаю, восстанавливая дыхание и поднимаясь на ноги. Нужно брать себя в руки. Пережила, ничего не случилось, а значит повезло: как в случае с Соболевым, так и с мнимым преследователем. У меня совсем уже крыша поехала. Везде вижу этих коллекторов! Везде мерещиться преследование!
Захожу к отцу, приближаюсь к его кровати и умещаюсь на краешек.
– Что-то ты рано… – замечает он.
– Сегодня так вышло… – только лишь говорю. – Поправить подушку? – спрашиваю, но он отрицательно качает головой.
– Мари только ушла. Она все сделала, не волнуйся, – успокаивает меня папа. Он всегда называл Марью Ивановну «Мари», и женщине это нравилось. Они такие милые, когда вместе. Женщина была настолько щепетильна в ухаживании за отцом, что мне практически ничего не оставалось делать. Она тоже в некой степени была одинока, а крепкая любовь до аварии так никуда и не делась, несмотря на инвалидность отца. Вот это настоящие чувства!
– Ты как? – спрашиваю, взяв его за руку.
– Хорошо. Лежу себе, бока наращиваю и ничерта не делаю, а вокруг меня кудахчут две красивые женщины. Разве может быть жизнь лучше? – смеется он. Никогда не впадал в депрессию и старался поддержать меня.
Я грустно качаю головой, но дарю папе ответную улыбку. Пытается быть оптимистом, но я-то знаю, какого ему на самом деле.
– Я люблю тебя, пап, – шепчу, прижимаясь к его груди.
– И я тебя, милая! – отвечает он, потрепав меня по волосам. – Ты такая красивая… Впервые вижу тебя в платье, – замечает, и мне с болью сдавливает грудную клетку.
У меня не было выпускного, не было бала и прочего: денег на это не хватило. Когда другие веселились, прощались и встречали рассвет, я сидела дома и плакала. Не потому что не могла себе этого позволить, а потому что на том выпускном балу все равно не было бы никого.
