Его маленькая ошибка - страница 20

А меня будто молнией шарахает от этой его заученной фразы. Походу она в банде Ярого как мантра:

«Приказы Ярого не обсуждаются», — точно, именно так эти ублюдки сказали, когда втоптали мое самоуважение в грязь.

Спасибо за напоминание!

— Ой, даже не знаем, как вас благодарить, — улыбается Машка, передавая бугаю свою часть ноши. — И за помощь, и за ласточку нашу. Лесь, ну ты чего застыла? Гляди как нам повезло?

Плетусь вслед за подругой, покуда она без умолку щебечет слова благодарности и извинений водителю Ярого, вплоть до самой парковки.

— Это ж кормилица наша, — не унимается Маша. — Иначе ж с кушетками далеко не уедешь. Даже ж не в каждое такси влезет. А уж когда надо с ребёнком в больницу, так эти гады на отрез…

С замиранием сердца бросаюсь к Маше, немного грубовато дёргая за локоть, и пресекаю дальнейшее разглагольствование моих тайн выразительным взглядом.

Она виновато поджимает губы, покаянно кивает.

У меня сердце в ушах барабанит, когда в десятке метров от нас я замечаю дорогой светлый седан, рядом с которым возвышается Ярослав Сергеевич. Кажется, это та самая машина, на которой у нас вчера едва не случилась очередная ошибка.

В этот раз он ничего не услышал. Но если мы продолжим сталкиваться, неизвестно к чему это может привести…

Он таранит меня взглядом, от которого ноги подкашиваются. И я понимаю, что если немедленно не расставить все точки над «i», то я попросту не смогу спокойно спать, боясь очередной случайной встречи.

— Мась, ты пока машину открой нашему благодетелю, — передаю подруге ключи. — А я пока попрошу клиента поделиться отзывами о нас со своими друзьями.

Маша без задней мысли удаляется к шестерке, а я уверенной походкой направляюсь к «клиенту».

— Уже соскучилась, моя маленькая? — даже слова мне не даёт сказать, хватает, притягивает за талию к себе и затягивается запахом моих волос рядом с ухом. — Я ведь велел больше не приближаться.

На мгновение вообще забываю зачем подошла. Долбанные мурашки!

Упираю руки мужчине в грудь, но и с места его сдвинуть не могу:

— Да отпустите немедленно! Вы как блудливый пёс, готовы уже и воздух поиметь, лишь бы зудеть перестало!

Хрипло смеётся. Но поддаётся мне, отстраняется, резко посерьезнев:

— Тогда держись подальше, девочка.

Теряю остатки своей решительности от внезапных перемен его настроения:

— Я п-подошла предупредить вас, что не шутила там, в квартире…

— Это я понял по твоим мокрым трусикам, принцесса. Так что могла не уточнять.

У меня горят щеки:

— Я о полиции! — цежу яростно. — Ещё раз посмеете ко мне приблизится, или каким-то образом вторгнуться в мою жизнь, и я сдам вас со всеми потрохами. Всю инфу, что копила с детства!

Он вдруг резко подаётся, и прихватив меня за хвост, притягивает мое лицо к своему:

— Ты ведь знаешь, что угрожать людям вроде меня — чревато серьёзными проблемами?

Пытаюсь восстановить пустившееся в галоп дыхание. Не могу глаз оторвать от его губ обрамлённых запущенной щетиной. Будто ожидаю очередного несанкционированного нападения.

Хмурясь киваю. Знаю я все. И боюсь. Но он не должен этого знать. Пусть думает, что меня не запугать. Он должен понимать, что я настроена серьезно!

— Такая ты мне ещё больше нравишься, — рокочет он, и рука на моих волосах ослабевает, слегка поглаживая мою голову. — А я ведь честно хотел оставить тебя в покое… Но ты не даёшь мне выбора. Дерзишь, угрожаешь… Моя маленькая принцесса явно вознамерилась получить своё наказание.