Когда приехали, первая вошла в дом, чтобы поговорить с бабушкой. Она никак не отреагировала на мой приезд и просьбу, лишь безразлично пожала плечами, а потом… когда я направилась к двери, желая успокоить Машу, заплакала. Со всех ног бросилась к ней, обняла, удивляясь, почему раньше такого не было. Возможно, тяжело ей было, такая ответственность за двух девочек. Раньше до меня это не доходило, а сейчас пыталась понять и простить. Бабушка вспомнила и про Аллу, ни о чем не спрашивая, лишь сетуя, что головой дуреха не думала. Я ей не говорила, дядя, как я поняла, сообщил. Не имела представления, когда он рассказал, ведь после случившегося мы не общались. Единственно, когда Богомолин привез меня с больницы, то рявкнул, чтобы не думала глупостей, он сделал все возможное, а в том, что случилось с Аллой, нет ничего удивительного. Чего хотела, то и получила. Приказал, чтобы молчала и нигде не распространялась о том, что произошло. Поэтому больше с ним не беседовала и не общалась.
– Знаешь, я бы хотела нарисовать Аленку… на этом стареньком покрывале, среди зеленых деревьев в солнечных лучах, такую нежную и счастливую, – прошептала Мария, даже не притрагиваясь к сладкому хворосту, который мы вместе нажарили. Если быть честной, она вообще ничего не ела. Только дочь кормила, а сама ничего в рот не брала, и это при такой красивой фигуре.
Недовольно покачала головой, считая, что мне нужно ее успокоить и напомнить, что она здоровая нужна своей дочери, а, значит, нужно хорошо питаться. Улыбнулась и спокойно выдала:
– Идея классная, только в деревенских магазинах ничего подобного нет. Нужно съездить в район. Может, там будет.
– Да нет… не нужно, – поспешно добавила она. Поникла как-то и прошептала: – Я боюсь…
– Надеюсь, все будет хорошо. И, Маш, ты должна нормально есть. Это не дело. Ты посмотри на себя, худенькая как тростинка. Болезни пойдут.
– Я ем, но от нервов не могу… Надеюсь, что скоро все будет хорошо.
Улыбнулась и начала важную тему:
– Мне нужно завтра уезжать… работа. Сможешь с моей бабушкой жить?
– Клавдия Егоровна мне понравилась. Такая отзывчивая, – прошептала она, и я улыбнулась. Маша не может не нравиться. Она найдет подход к любому человеку. И сейчас бабушка изменилась… ко мне стала относиться добрее. Поэтому пообещала себе, что буду чаще ездить.
– Отлично. Тогда нужно еще продуктов купить, чтобы никуда вам не ходить, и нормально будет.
– Да, не хотелось бы мозолить глаза местным и вызывать вопросы.
Согласилась с ней и проговорила:
– Предлагаю вечером налепить пельменей. Ты же любишь?
Она счастливо кивнула и прошептала:
– Очень люблю. С удовольствием съем.
– Тогда отлично! Фарш пока еще размораживается. У нас есть несколько часов.
– Можно опять погулять, – с восторгом прошептала она, добавляя по секрету: – Клавдия Егоровна просила подорожника сорвать.
– Тогда пойдем, – согласилась и взялась за хворост, желая попробовать, раз уж час возились на кухне.
На том и порешили. Больше часа ходили по лесочкам, полям, собирая травы и разговаривая. Легкий свежий ветерок теребил одежду и ласкал тело. Запах полевых цветов стоял в воздухе, а солнце уже не так парило, и поэтому было замечательно.
Назад шли по полю, решив сократить путь, чтобы сразу через огороды к дому. Алена прыгала, весело кружась, а мы беседовали о сериале, который шел по одному из трех каналов. Как-то решили глянуть, и вот теперь традиция – откладывать все дела, чтобы посмотреть продолжение. У бабушки еще маленький черно-белый телевизор был на кухне, поэтому планировали лепить пельмени и смотреть.
