— А что… — пытается возразить жена.
— Иди за Лерой, я сказал! — подталкиваю ее. — А ты – домой! — таким же тоном указываю растерянной Алисе.
Марьяна разворачивается и уходит, громко стуча каблуками. Алиса глубоко дышит, сглатывает и, поджимая губы, убегает в сторону дома.
Выдыхаю, тру лицо.
И что мне с этим делать?
Зная Алису, понимаю, что она не успокоится. А я так устал…
Нет, не физически – морально истощён. Кажется, что всю свою жизнь я упускаю что-то главное, значимое. Оно проходит мимо меня, а я не успеваю уловить вкус.
Сажусь в машину, выезжаю со двора и жду.
Лерка бежит впереди с криками: «Я сяду вперед!» Марьяна одергивает ее, запрещая.
— Пусть сядет ко мне, — улыбаюсь дочери и с недовольством смотрю на Марьяну.
— Ты всегда ей потакаешь, — фыркает жена, садясь на заднее сиденье. Лерка устраивается удобнее, пристёгиваясь, а Марьяна продолжает выражать свое недовольство: — Она уже ни во что меня не ставит. Слушает только тебя! — нервно дергает ремень безопасности. — Я – запрещаю, ты – разрешаешь.
— Ты слишком много запрещаешь, — подмигиваю дочери, на что та улыбается мне.
Это же девочка.
Моя маленькая девочка, я не могу ей ни в чем отказать. Порой мне кажется, что за все мои годы по-настоящему и искренне я люблю только дочь.
— Платон! — злится, сжимая губы. Кидаю на нее взгляд в зеркало заднего вида, смотрит на меня с недовольством. Да по-другому и быть не может, последние несколько лет в наших отношениях сплошные претензии друг к другу.
— Мы выясним все дома, сейчас просто помолчи, — отвожу взгляд на дорогу, но через минуту торможу.
Пробка.
И никак не объехать. Я в самом эпицентре. Впереди – авария. Позади – поток машин в три ряда.
Замечательно.
Бью по рулю, откидываясь на сиденье.
— Я хочу писать, — пищит Лерка.
— Сильно? Потереть можешь?
— Немножечко, — сжимает ножки.
— Потерпи, зайка, — достаю из бардачка ее планшет. — Поиграй пока, отвлекись. До дома недалеко.
— Я запретила ей планшет. Она наказана за плохое поведение, и ты это знаешь, но все равно суешь ей этот планшет, — фыркает Марьяна.
— И что ты предлагаешь ей делать в этой пробке?! — резко разворачиваюсь.
Мое терпение небезгранично, а Марьяна словно специально доводит меня. Но не находя ответа, утыкается в свой телефон. Вот эту игрушку она любит больше всего. Живет там, на своей гламурной странице, в своем блоге, в выдуманном идеальном мире. Где у нее идеальный небедный муж, умница-дочь, а она супержена. «Яжемать».
Перевожу взгляд на Лерку – играет в головоломки, резво водя пальчиками по экрану. Морщится, когда я поправляю ей челку, лезущую в глаза. Вот просил же Марьяну подстричь ей челку. Но нет, это портит ее образ, а то, что это портит дочери зрение, жену не волнует.
Открываю окно: шумно, машины гудят. Закрываю: душно. Кондер не включить – Лерку продует.
После разговора с Алисой внутри как-то не по себе. И вроде не воспринимаю ее признания всерьез. Девчонка, что с нее взять. А с другой стороны… что-то гложет. Глаза ее карие, искренние, невинные, с надеждой, а я топлю ее, как котенка. В нашем случае, конечно, лучше сразу отрезать, но как-то жестоко для детской психики.
— Алиса завтра идет в аквапарк. Можно мне с ней? — спрашивает дочь.
— Можно, — киваю.
— А у меня вы не забыли спросить? У тебя завтра музыка, никакого аквапарка, тем более с этой малолетней хабалкой, я ей не доверяю.
— Музыка, — морщится дочь.
