Сердце екает. Я верю, что там брат. Голос узнаю из тысячи. У него есть ключ, замок не меняла, но из-за вот этих странных людей вокруг меня в последнее время стала закрываться на внутренний верхний замок.
— Сейчас, - хриплю, спешно снимая цепочку, кручу замком. Слышу шум. Слышу, как Рома спешно вставляет ключ в замок. Я не могу открыть дверь.
— Ром… - шепотом зову брата. Заглядываю в глазок. Из-за полумрака ни черта не видно. Лишь очертания. И я вижу силуэт. Это не брат. Это кто-то другой стоит поодаль.
Слышу приглушенный голос Ромы. Слов не разобрать. Тревога обваливается на меня как снег, сошедший с крыши. Топит с головы до ног. Я дергаю ручку, пытаюсь открыть дверь, она не поддается. Опять припадаю к глазку. Мне безумно страшно. Сам воздух тяжелеет.
— Ром.… Пусти… - опять дергаю дверь, не поддается. Изо всех сил начинаю барабанить кулаками, надеясь, что брат услышит, перестанет пробовать на прочность мои нервы.
Глухой хлопок. Он тихий, но для меня, у которой сейчас нервы звенят, звучит слишком громко. Я застываю, с расширенными от ужаса глазами смотрю на светлое дверное полотно. Заторможено прижимаюсь к двери, прислушиваюсь. Тихо. Оглушительно тихо. Смотрю в глазок. Незнакомый силуэт стоит напротив. И, кажется, что человек смотрит прямо на меня. От ужаса отшатываюсь назад, но затем меня наотмашь бьет мысль, что там Рома. Хватаюсь за ручку, она поддается. Резко дергаю на себя дверь. Никого. Почти никого. Падаю на колени, хватаю лежащего на лестничной площадке брата за плечи. Трясу.
— Рома… Рома… - чувствую, как руки в чем-то пачкаются.- Рома… Очнись…
— Малявка… - хрипит, пытается улыбнуться. – Прости, что подвел.… Не хотел, чтоб так вышло… - кашляет.
— Молчи.… Сейчас вызову «скорую», тебя подлечат, - руки трясутся.
Я не знаю, что делать: остаться с братом или бежать в квартиру и вызывать врачей. Растерянно озираюсь по сторонам. Замечаю торт в коробке на полу. Цветы растоптанные. Меня душат рыдания, а я не могу плакать. Понимаю, что нужно держаться из последних сил. Спасать брата.
— Эй, Ринка… - Рома сипит. – Не плачь из-за меня, - тянет руку к моему лицу, дотрагивается до щеки. Поразительно, как увидел, что плачу. Я сама не чувствую слез.
— Рома… - всхлипываю, отчаянно прижимаю брата к себе. – Помогите! – скулю.
Маловероятно, что кто-то услышит из соседей. Я качаюсь, как в трансе, сжимая брата. Убаюкиваю и плачу. Отчаянно не хочу верить в том, что он совсем не дышит в моих руках. Качаю его, что-то не внятное бормочу. Даю ему обещания. Разные. И отлично окончить университет. Бесконечно много путешествовать. Стать известным журналистом.
Без понятия, сколько так сидела в темноте в холодном подъезде, обнимая Рому. Отрешенно замечаю, как по лестнице поднимаются люди. Кто-то матерится. Кто-то перешагивает через нас и заходит в квартиру. Кто-то наклоняется ко мне. Когда в прихожей зажигают свет, я вижу рядом с собой лицо Жеки. Бледный, потерянный, с опущенными уголками губ и с безумной тоской в глазах.
— Где ты был? – шепотом спрашиваю, сильнее обнимая брата. – Почему так поздно пришел? Почему оставил его одного? Почему это случилось? Почему? – мой голос все громче и громче звенит в тихом подъезде.
— Прости, - виновато прячет от меня Женя глаза. – Мы не успели.
— Что не успели? Что? – меня трясет от несправедливости.
Вытираю ладонью мокрое лицо, замечаю, что она вся в крови. Только сейчас осмеливаюсь посмотреть на Рому. Он лежит с закрытыми глазами. Будто крепко спит. Выглядит уставшим, осунувшим, поэтому спит. Трясущейся рукой глажу его по лицу, по волосам. Давлюсь рыданиями. Я все еще не верю, что он совсем не дышит. Не верю, то он больше не откроет глаза и не улыбнется. И не назовет меня малявкой, разбудив утром.
