— Кажется, она считает, что у вас особые отношения, - Амаль посмеивается, не спуская глаз с сестры Ромы.
— Ей только кажется. Что ты узнал об этой девочке? – вопрос касается малявки, стоящей возле бара.
— После смерти Ромы замкнулась, взяла академический отпуск, работу не ищет, нигде в подозрительных местах не отсвечивается. Упрямо пытается найти свидетелей в день смерти своего брата, - мне протягивают лист, на котором изображен мотоцикл. Выгибаю бровь.
— На таком мотоцикле полгорода ездят. На что она рассчитывает?
— Я так понимаю, что на информацию. Например, от этих упырей.
Мы наблюдаем, как к девчушке подходят три парня. Явно считают себя крутыми и деловыми. Судя по невербальному поведению девушки, она напугана. Я на расстоянии чувствую ее зажатость. Какого черта она лезет туда, куда ей не следует? Ведь ясно сказал, чтобы шла в куклы играть, а не изображать из себя мстительницу.
— Что будем делать? – Амаль ждет от меня указаний, я отворачиваюсь от окна и возвращаюсь к своему креслу. – Алик?
— Ничего. Пусть сама разгребает дерьмо, в которое влипла.
— Но там явно силы не на ее стороне, - Амаль выглядит озабоченным. Я усмехаюсь, беру еще одну сигарету, прикуриваю. Глубоко затянувшись, откидываюсь на спинку кресла, выпускаю через ноздри дым и ехидно спрашиваю:
— А почему меня это должно волновать?
— Я тебя понял.
Амаль уходит, а я, не выдержав, вновь подхожу к окну и наблюдаю за девочкой. То, что она нуждается в защите, к гадалке не ходи. И вроде у нее есть защитник. Друг и сослуживец Ромы, который на похоронах ни на шаг почти не отходил до девушки. А как смотрел на меня! Ммм. Умей глазами убивать, с удовольствием бы прикончил. Только вот сегодня его рядом с малышкой нет, а ее мажорные упыри насильно уводят из зала.
С одной стороны, стоит вмешаться. Показать всем участникам урок. Одних обучить пониманию, что нечего на слабых выезжать, другой, что нечего лезть туда, где сломаешь зубы. Вот сидела бы в своем универе, клепала под диктовку статейки в каком-нибудь журнале, не знала забот, а так.… Чертыхнувшись, спешно тушу сигарету в пепельнице, сдергиваю пиджак с вешалки, на выходе натыкаюсь на Амаля. Он иронично на меня смотрит. Рыкаю:
— Свое мнение оставь при себе.
Он смеется, но идет следом. Мы спускаемся на первый этаж. Народ тусуется, обнимается, целуется. Все кайфуют от души и берут по максимум вот здесь и сейчас. Особая атмосфера, в других клубах такое почему-то не ощущается.
Оглядываюсь, не вижу знакомой мордашки. Переглядываемся с Амалем, он идет к охране, я захожу в зал и еще раз пробегаюсь взглядом по толпе. Все внутри тревожно сжимается. Мне не по себе из-за этой необъяснимой тревоги. Недовольно поджимаю губы и возвращаюсь в фойе. Выхожу на крыльцо и вновь закуриваю. Сегодня какой-то нервный день.
— Это не они? – Амаль указывает в сторону парковки, где мало света. Я прищуриваюсь, киваю, но на помощь не спешу. Стою, курю и наблюдаю. Прислушиваюсь к самому себе.
— Что они задумали? Тебе не кажется, что пора вмешаться? – на меня вопросительно смотрят. Качаю головой. Будь моя воля, прошел мимо, но каким-то макаром жду, какого-то момента, чтобы поспешить на помощь. Разумом сопротивляюсь, а внутри что-то тянет.
— Пошли, - тушу окурок об урну, Амаль кивает охране.
Пацаны нас замечают моментально, а вот сестра Ромы похоже планирует отключиться. И правильно, нечего хорошим девочкам смотреть на мордобой. Правда, я в нем не участвую, так как спешу подхватить девушку на руки и отойти в сторону. Потасовка длится недолго, мои люди быстро скручивают молодняк, прижимают к земле.
