Внезапно дверь моего кабинета распахнулась. На пороге стояла Нина.
— Злата, беда! Бежим скорее в кабинет физики!
— Что случилось? — отодвигая чашку с недопитым кофе в сторону, насторожилась я.
— Не знаю! Валентина Васильевна на собрание пригласила сотрудника МЧС, чтобы он рассказал об опасностях, которые подстерегают на весенних каникулах, а теперь не отвечает на его звонки и не открывает дверь кабинета! А он уже рядом с нашей школой, волнуется!
— Может, у Васильевны сердце прихватило?! Или давление?! — испугалась я.
— Не знаю! Все из-за этого скандала, что грозились устроить родители Макушевой! А еще директриса на собрание придет! И МЧСник подъезжает! Это катастрофа, Злата! Идем же…
Паника Нины передалась и мне. Едва успев запереть свой кабинет, я бросилась за нею следом. Миновав лестницу, мы оказались у дверей кабинета, в котором скоро должно было начаться родительское собрание.
Нина дрожащими руками вставила ключ в замок и быстро открыла дверь. Я с опаской выглянула у нее из-за спины и напряженно сглотнула.
Валентина Васильевна восседала за своим рабочим столом. Вернее, она не восседала, а частично возлежала на столе.
Вокруг были сложены стопки тетрадей, в ноутбуке был открыт журнал. В правой руке классная руководитель пятого «Г» сжимала авторучку, а левой щекой лежала на раскрытой тетради, которую проверяла. Ее глаза были плотно закрыты, а в классе витал аромат валерианы, мяты и чего-то неуловимого, похожего на терпкий запах специй с восточного базара.
— Валентина Васильевна!
Я тронула классную пятого «Г» за плечо. Никакой реакции.
— Переборщила с египетским чаем! — с досадой воскликнула Нина и указала мне на большую пачку чая с арабскими надписями, которая стояла рядом с ноутбуком. Чай этим утром рекламировала вернувшаяся из поездки в Египет директриса, и каждый из учителей получил пачку в подарок. А мне так и вовсе выдали целых две пачки — делать чай для особо нервных клиентов.
Мы с Ниной напряженно переглянулись.
— Давай попробуем ее разбудить?
— Давай!
Нина выдохнула и осторожно потрогала Васильевну за плечо.
— Валенька, пора вставать! Собрание скоро… — пропела она в самое ухо спящего преподавателя.
Никакой реакции.
— Хм… — Нина потерла подбородок и громко хлопнула в ладоши.
Васильевна даже не шевельнулась.
Мы трясли Валентину Васильевну за плечи, хлопали в ладоши, громко стучали кружкой по столу — никакой реакции. Она спала! Так крепко спала, что не реагировала на наши усилия!
— Вот это успокаивающий чай с травами… Что же с ней теперь делать?! Ее и выстрелом из пушки не разбудишь! — растерялась я.
— Может, оттащить ее вместе со стулом в шкаф? — осмотревшись по сторонам, предложила Нина.
Новый шкаф-гардероб на всю стену в кабинете физики сделал чей-то папа, и им гордилась вся школа. По размерам он ничем не уступал гардеробу на первом этаже. Обычно здесь раздевались все пятые классы, а их в школе было шесть.
Я приподняла бровь.
— А кто собрание будет вести, если мы ее в шкафу спрячем?!
— Придумаем что-нибудь!
— Она в шкаф не влезет!
— Влезет! Он просторный!
— Ладно, давай попробуем…
Мы попытались сдвинуть Васильевну вместе со стулом, но у нас ничего не вышло: сказывалась ее патологическая любовь к сахарным булочкам из школьной столовой.
— Тяжелая! Надо физрука звать! — отдышавшись, в отчаянии всплеснула руками Нина.
— Не успеем: у него занятия по баскетболу в другом конце школы в самом разгаре!
