Ливину быть начальником таких заметных личностей откровенно не хотелось. Не из-за сложности, нарушать приказы ради дела он и сам умел. Просто сразу понял, что бороться придется еще и с собой. Потому что ему не будет хотеться прекратить или хотя бы уменьшить бардак. Ему будет хотеться этот бардак возглавить. Себя он знал хорошо.
Неизвестное божество тоже его знало, поэтому стало строить препятствия на пути к управе. Сначала на пути возникла дальняя родственница с юной девицей, у которой было очень глупое лицо, и Ливин не успел опомниться, как оказался в кофейне и был вынужден почти час слушать о множестве достоинств этой девицы. Ни одного из которых в ней заметно не было. Особенно ум надежно где-то спрятался. И Ливину стоило большого труда не нахамить дамам.
Потом его чуть не побил странный тип, похожий на трубочиста, заподозривший в Ливине убегающего любовника жены. Пришлось его утихомиривать. Потом учить молодого стражника как правильно составлять протокол о происшествии. Потом чистить костюм, потому что впервые появляться грязным перед подчиненными — явное неуважение.
И даже после этого до управы Ливин дойти не сумел. Он поскользнулся на каком-то мусоре и так треснулся коленом о брусчатку, что пришлось при помощи добрых прохожих хромать к ближайшему лекарскому дому. Там ему положили компресс, немного подлечили магией, сообщив, что следующий сеанс послезавтра, чаще нельзя, и вручили трость, то ли кем-то забытую, то ли подаренную.
Так что настроение у Ливина было «чудесное».
А в управе, как оказалось, его не сильно и ждали. В ней было тихо, спокойно и пустынно. Два стола, встреченных по пути к двери, за которой кто-то разговаривал, выглядели так, словно их владельцы убегали все побросав. Услышав, что на город надвигается древнее зло, не иначе.
Подслушать под дверью не получилось, там наверняка стояла защита, превращающая слова в невнятные звуки. Искать ее и ломать не хотелось, так что Ливин плюнул, не сомневаясь, что обсуждали его, и открыл дверь, без стука.
Толпы сотрудников там не обнаружились. Там их было всего четверо. Дед из тех, которые с большим удовольствием перетянут палкой по хребту, дай им только повод. Сбежавший из романа про аферистов тип, изо всех сил изображавший неопасного обаяшку. Ага, почти копия Глена из одной школы, с его тортами и неясным происхождением. И две женщины. Одна среднего возраста и вся такая округло-мягкая, прямо тебе булочка. Только взгляд не соответствовал, взгляд у нее был, все тетушки обзавидуются. Именно такой взгляд должен быть у несгибаемой благородной дамы, способной в случае чего прогнать врагов от родового замка. А вторая — удивленная мышь, обнаружившая в амбаре вместо зерна золотые слитки. С одной стороны, вроде ценность. С другой — а зачем оно мыши?
И вот эта вторая — наверняка и есть стажер. С его «везением» просто не могло быть иначе.
— Прелесть какая, — проворчал Ливин, уважительно поклонился и представился.
Сотрудники переглянулись, вперед ступил аферист и стал всех представлять. А мышь смотрела все с тем же сомнением. И явно склонялась к тому, что амбар проще сжечь и уйти в закат. Потому что нельзя так над бедными мышами издеваться.
2. глава 2
О том, что иногда в личные дела лучше даже не заглядывать
В управе прямо пахло всеобщим недовольством. Кажется, сотрудники до последнего надеялись, что в качестве начальства им пришлют кого-то другого. Кого-то постарше, менее приметного и обязательно в мундире с королевской наградной лентой на самом видном месте.
