7. Глава 7
Вернувшись в свою комнату, усаживаюсь на диванчик. Привычно притягиваю ноги к груди, задумчиво уставившись перед собой. После разговора с Робом вопросов только прибавилось... Что значит это “ее нет”? С женой Ригера произошла трагедия? Или они просто разъехались и не живут вместе? Но кольцо он не снимает. Почему? Все еще ее любит?
Хотя вряд ли тут в простом расставании дело. Реакция на этот вопрос что у Ригера, что у Роба довольно-таки красноречивая. Наверняка, с ней случилось что-то плохое. И ломать дальше над этим голову не имеет смысла, только лишних ужасов себе напридумываю.
Еще больше ставят в тупик их слова о моей “сильной” крови. Что это значит вообще? Откуда ей взяться? Моя мама — человек, как и отец. С ним, правда, я не общаюсь. Он бросил нас, когда я была совсем маленькая. Интереса к нашей жизни никогда не проявлял, да и я не горела желанием с ним видеться. Но отец тоже не из клана. Абсолютно точно. Он простой человек с прескверным характером. К тому же игрок и любитель пьяных посиделок.
И никакого знака рода на мне не обнаружили. Так почему в таком случае я почуяла пару?
В принципе, кое-какое объяснение этому у меня имеется.
В детстве я была восприимчива к запахам. Улавливала тончайший шлейф любого присутствующего в воздухе аромата. Могла с высокой точностью определить, какой именно человек стоит за моей спиной, при условии, что мы с ним виделись в этот день, конечно. В младшей школе мы частенько дурачились на переменках с подружками, устраивая подобную угадайку. Позже это прошло. Но, может, сейчас вернулось?
Отсюда вывод: просто у меня хорошо развито обоняние. А Ригер чертовски приятно пахнет. С этим не поспоришь. Вот он мое внимание и привлек.
Решив, что все логично, успокаиваюсь. Хотя бы с одним вопросом разобралась.
Метка тем временем дает о себе знать все настойчивее. Сначала ощутимо покалывает, потом и вовсе начинает жечь. Потираю ее ладонью. Это и есть “зов”?
Встаю, нервно хожу по комнате. А жжение все усиливается, постепенно становясь нестерпимым.
Фыркнув, устремляюсь в ванную. Спускаю воду, долго держу руку под ледяной струей. Достаточно охладив ладонь, прижимаю ее к метке, надеясь унять разрастающийся жар, только все напрасно. Она будто горит, и это пламя постепенно охватывает все мое тело.
Ближе к вечеру вновь появляется Роб. На этот раз он приносит чистую одежду, а еще полотенца.
Не заговариваю с ним, ни о чем не спрашиваю. Я точно оголенный нерв, раздражена навязчивыми ощущениями по предела. Как только парень уходит, хватаю самое большое полотенце и бросаюсь в ванную.
Холодный душ тоже не спасает. Переодевшись в простые черные штаны и футболку, которые мне даже по размеру четко подошли, я продолжаю метаться из угла в угол, ругая Ригера с его проклятой меткой на чем свет стоит.
И ладно жар, его хоть как-то потерпеть можно. Но помимо этого внутри упорно нарастет то самое неугомонное желание увидеть Альфу. Желание, которое мне не дает покоя с самого утра. Теперь я абсолютно уверена, что дело не в накопившихся вопросах к нему. Это все дурацкая истинность. Она заставляет меня этого хотеть!
Бредовое наваждение...
Бессилие бесит, а попытки бороться с этой неуемной одержимостью попросту выматывают.
Уже готова на стену лезть, но в спальне опять появляется Роберт с таким сияющим выражением лица, что прибить его хочется.
— Что?! — встречаю парня нервным выпадом.
